Генрих фон Офтердинген

Если Он со мною,
Если я при Нем,
Если верностью одною
На пути моем земном
Укреплен я ныне,
Возликую сердцем я в пустыне.

Если Он со мною,
Я проститься рад
Со страной моей родною;
Мне дороже всех наград
Посох пилигрима.
Пусть мирская жизнь проходит мимо.

Если Он со мною,
Можно мне заснуть.
Вечной, сладостной волною
Кровь Его течет мне в грудь,
Нежно размывая
Мир, где скорбь застыла вековая.

Если Он со мною,
Целый мир со мной;
Как фатою кружевною
Осеняю шар земной
С высоты небесной,
Отрок-паж Невесты Неневестной.

Там, где Он со мною,
Мой родимый край[244].
Куплен дорогой ценою
Мой заветный вечный рай.
Ждать меня готовы
Братья там — ученики Христовы.

VI

Когда везде и всюду
Неверные сердца,
Один с Тобой пребуду
До самого конца.
Замучен был безвинно
Ты по моей вине;
С Тобою воедино
Отрадно слиться мне.
Я плачу, вспоминая,
Как прервана была
И жизнь Твоя земная,
И вечная хвала.
Ты верен был святыне.
Начало всех начал.
Любовь забыта ныне,
Твой подвиг отзвучал.

Во мраке свет затерян,
Измучены сердца,
Всем, кто Тебе не верен,
Ты верен до конца.
Уличены в измене
Среди вселенских смут
Они Твои колени,
Как дети, обоймут.

Твоим хотел я зваться,
И я тебя постиг.
Нельзя мне расставаться
С Тобою ни на миг.
Открыл Ты мне объятья,
Ты внял моей мольбе;
Придут со мною братья
В объятия к Тебе.

VII ГИМН

Немногим ведома
Тайна любви,
Голод и жажда
Неутолимые.
Божественный смысл
Причастия[245] —
Загадка для чувств земных,
Но тот, кто однажды
Из жарких любимых уст
Пил дыхание жизни,
Тот, кому жар священный
Расплавил сердце в трепетных волнах,
Тот, чьи глаза открылись,
Измерив неисчерпаемую
Бездну небес,
Ест плоть Его,
Пьет кровь Его
Вечно.
Кто разгадал высокий смысл
Тела земного?
Кто может сказать,
Что такое кровь?
Плоть вездесущая,
Едина плоть,
В цветке небесном
Плавает блаженная чета.
О, когда бы мировое море
Уже вспыхнуло,
И в бедной телесности
Таять скала начала!
Нет конца сладостной трапезе,
Ненасытна любовь.
Проникновеннее, глубже
Приобщиться бы!
Все нежнее уста,
Все целительнее
Яство неизреченное.
Все трепетнее, все пламеннее
Упоена душа.
Все невыносимее
Голод и жажда сердца.
Так длится пиршество любви
Из века в век.
Если бы трезвые
Этого сподобились,
Они бы бросили все
И сели бы с нами
За стол предвкушения,
Никогда не пустующий.
Они вкусили бы
Всю полноту любви,
Прославив брашно истинное:
Плоть и кровь.

VIII