Гений столичного сыска

– Он ходит на службу в консисторию на Дворянскую улицу через Верхний городской сад, поскольку проживает в Газетном переулке, – пояснил Виталий Викторович. – А также ходит домой обедать и возвращается со службы по этой же дорожке.

– Когда его нашли, он шел на службу или возвращался с нее? – последовал новый вопрос судебного следователя по особо важным делам.

– Ни то, ни другое, – ответил Песков. – Комаровского нашли третьего ноября утром. По врачебному заключению, смерть наступила в середине прошлого дня, то есть второго ноября. По показаниям жены, второго ноября он не пришел обедать. А на обед он ходит к трем часам пополудни.

– Что ж, понятно, – констатировал Иван Федорович. – Как, ты говоришь, его убили?

– Я этого не говорил, – слегка улыбнувшись, заметил судебный следователь Песков и продолжил: – При осмотре трупа было обнаружено следующее. Вокруг шеи секретаря Комаровского имелась дважды обмотанная бечева, не бывшая в употреблении до этого случая. Иначе – совершенно новая. Когда бечеву сняли, оказалось, что длина ее два аршина[15] с тремя четвертями. На шее, как и положено в подобных случаях, были заметны вдавленные полосы от бечевы. Рот покойного был приоткрыт, язык ущемлен зубами. На основании данных, полученных в результате вскрытия трупа и описанных во врачебном протоколе внутреннего исследования слизистой оболочки глотки, дыхательного горла, где наличествовало много пенистой кровянистой жидкости, и начала пищеприемника, смерть потерпевшего последовала от удавления. То есть от воспрепятствования доступа воздуха в легкие посредством сдавливания шеи бечевою…

– Ты что, врачебное заключение по вскрытию этого Комаровского наизусть помнишь? – удивился Воловцов.

– Почти, – ответил Виталий Викторович. – А что?

– Да ничего, похвально, – уважительно отозвался Иван Федорович. – Давай теперь про осмотр тела и места происшествия.

Песков молча кивнул.

– Согласно протоколам осмотра, труп лежал лицом к земле. На нем были осеннее драповое пальто, высокие кожаные ботинки с калошами, теплые суконные брюки, чесучовый пиджак и жилет из того же материала. Одежда нигде не была порвана, лишь запачкана в результате волочения трупа. В правом наружном кармане пальто обнаружены коробка шведских спичек и кожаный портсигар с шестью поломанными папиросами. В левом кармане пальто найден чистый носовой платок. В правом кармане брюк лежало кожаное портмоне с ключами и серебряными монетами на сумму один рубль двадцать три копейки. На указательном пальце правой руки покойного Комаровского было надето золотое обручальное кольцо. На мизинце той же руки имелось еще одно золотое кольцо с бирюзовым камнем. В четырех шагах от тела по направлению к садовой дорожке лежали фетровая шляпа и золотые очки с разбитым левым стеклом, принадлежавшие покойному. Очевидно, шляпа и очки слетели с несчастного, когда его волоком тащили через кусты. В шести шагах от тела по направлению к дорожке был найден ношеный суконный картуз, на то время неизвестно, кому принадлежащий. Близ того места, где был обнаружен труп, между большими кустами найдено вытоптанное место, с которого хорошо просматривается садовая дорожка, по которой шел Комаровский. С дорожки же это место совершенно не видно. Судя по всему, это место было облюбовано убийцей или убийцами, где он или они и поджидали свою жертву…

– Погоди-ка, – прервал Виталия Викторовича Иван Воловцов. – Давай вернемся к картузу, который, как ты сказал, на то время неизвестно кому принадлежал. А сейчас что, известно кому?

– Да, – просто ответил Песков. – Это картуз сторожа консистории.

– Вот как? – удивился Иван Федорович.

– Да, так, – почему-то уныло ответил Виталий Викторович. – Вернее, картуз с недавнего времени стал принадлежать сторожу. А до этого картузом владел один извозчик, давно приятельствующий с консисторским сторожем. Как-то в пьяном виде сторож потерял свою фуражку, и извозчик дал ему на время поносить свой старый картуз, чтобы у того не мерзла лысина. Потом сторож купил себе новую фуражку, а картуз извозчику не вернул, забыл, наверное, и повесил на гвоздик в своей сторожке. Когда случилось убийство консисторского секретаря Комаровского и началось дознание, сторож на допросе картуз не признал. Сказал, что он неизвестно чей. Однако нашлись свидетели, которые видели, что именно этот картуз висел на гвоздике в сторожке. Припертый к стенке, сторож признал картуз за тот самый, что был позаимствован у извозчика, однако клялся и божился, что этот картуз дня за три или четыре до убийства Комаровского с гвоздика бесследно исчез. Мол, взял кто-то, а кто – сторож не ведает. Но после того, как он не признал картуз, то бишь соврал следствию, веры ему уже не было, и его взяли под стражу. Теперь консисторский сторож – единственный подозреваемый в убийстве…

– А мотив убить секретаря консистории у сторожа имеется? – поинтересовался Воловцов. – Хоть какой-нибудь?

– Я такового не вижу, – просто ответил Песков.