Генерал-предатель

Маквеннер отбил первую атаку широким взмахом, отбил вторую и крутанулся, чтобы остановить третью. Десолэйн проворчал, крутанувшись, чтобы снова атаковать Маквеннера. Телохранитель низко резанул, и Маквеннер умудрился отбить клинок кетра, но Десолэйн врезался своим телом в Танитского разведчика и заставил его отшатнуться. Десолэйн снова остановился и крутанулся, отбивая меч в сторону и разрезая щеку Маквеннера от губы до линии челюсти.

Маквеннер упал, кровь полилась с его лица.

Десолэйн ловко развернулся и сделал шаг в сторону Гаунта, который все еще пытался подняться. Телохранитель двумя руками поднял свой клинок кетра, чтобы нанести смертельный удар.

Железная стрела ударилась в ребра Десолэйна. Когда телохранитель отшатнулся, другая стрела попала ему в щель в бронзовой маске.

Эзра ап Нихт шел вперед, перезаряжая свой рейн-боу. Партизан снова выстрелил, и стрела вонзилась в грудь Десолэйна. Телохранитель, пошатываясь, пошел вперед и ударом кулака отправил Эзру через комнату. Партизан остался лежать там, где упал, его сегментированная накидка изорвалась в клочья.

Десолэйн, завывая, шел спотыкаясь. Яд мотыля уже растекся по его венам. Он тяжело упал на лицо.

Гаунт поднялся на ноги, с него капала кровь. Он захромал в спальню, вытащив оба пистолета.

Сгорбленный лексиграфер отошел в сторону.

Стурм сидел на краю кровати, уставившись в пол.

— Комиссар, — сказал он, не поднимая взгляд.

— Лорд генерал, — ответил Гаунт.

— Я рад, что это ты, — сказал Стурм. — Кто-то подходящий.

— Именем Бога-Императора... — начал Гаунт.

— Пожалуйста, нет. Не надо так официально, — запротестовал Стурм. — Я все вспомнил, Гаунт. Все. Страх. Трусость. Это не приятные воспоминания. Трон знает, потребовалось много времени, чтобы вспомнить это. — Гаунт поднял один из пистолетов. — Властью Комиссариата, я настоящим объявляю...

— Ибрам? Ибрам... пожалуйста, — взмолился Стурм.

— Не в этот раз, Стурм.

— Пожалуйста, во имя Трона! Дай мне оружие!

Гаунт напрягся, чувствуя, как кровь вытекает из него.

— Я выказал тебе это уважение в Улье Вервун. Ты превратил его в нападение.

— Я знаю. Мне жаль. Я умоляю тебя. Гаунт, у тебя два болтера, ради Трона. — Покачиваясь, Гаунт протянул один из своих болт-пистолетов, рукояткой вперед, Стурму. Он держал второй направленным на генерала-предателя.

— Последняя просьба удовлетворена. Или... еще один трюк? — спросил Гаунт.

Стурм покачал головой.

— Последняя просьба принята, — сказал Стурм. Он приставил ствол болт-пистолета к голове и спустил курок.

Гаунт сделал шаг вперед, не веря, что все закончилось. Стурм лежал у его ног, его череп взорвался, как зрелая дыня.

Десолэйн ворвался в спальню, вращая клинком кетра, как серпом. Телохранитель завыл, когда увидел труп фегата.

Гаунт отступил.

Горячий выстрел испарил Десолэйна в районе талии и бросил труп телохранителя к дальней стене.

Гаунт поднял взгляд. Фейгор, с залитым кровь лицом, опустил лонг-лаз Ларкина.

Гаунт улыбнулся Фейгору. — Кстати, — сказал он. — Я понял причину, по которой я тебя выбрал.

XXX

Позади них, на фоне рассвета, горел бастион. Убегающие Призраки перегруппировались в темной долине ниже крепости. Каждый из них был ранен. Но каждый из них был жив.

Керт пыталась перевязать раны Гаунта.

— Присмотри за другими, Анна. Они больше этого заслуживают, — сказал он.

— Это должен быть ты, — ответила она.

Гаунт отослал ее и пошел, хромая, сквозь фигуры Призраков, рассевшиеся среди скал.

Ларкин стонал, и казалось, что он присмерти. Фейгор уже потерял сознание от потери крови.

Гаунт присел рядом с Белтайном.

— Мне жаль, сэр, — сказал Белтайн.

— За что? — спросил Гаунт.

— Мой вокс-передатчик, сэр. В него попали. Теперь мы не сможем вызвать эвакуацию.

— Бел, с нами все будет в порядке. Ничего неправильного.

Гаунт встал и пошел дальше. Керт извлекала последние куски имаго из сломанного предплечья Кёрк. Он мгновение смотрел на стальные щипцы, вытаскивающие черные усики из плоти женщины.

Под кожей. Что важно – внутри. В сердце. В разуме. У Святой было много инструментов, чтобы направлять верных ей, даже если некоторые несли на себе отметку Хаоса.

Гаунт отвернулся. Он задумался, как он сможет рассказать это им.

Это было последней вещью, которую сказал ему Вон Войтц перед миссией. Единственной вещью Гаунт не поделился со своей командой.

— Ибрам, пожалуйста, пойми то, что существует весьма незначительный шанс вытащить тебя с Гереона. Ты может передать сообщение, конечно же, но ситуация такова, что ты там застрянешь. Доставить тебя туда уже будет достаточно сложно. Подвести корабль достаточно близко, чтобы вытащить тебя...— Вон Войтц отвернулся.

— Вы говорите, сэр, что если мы все еще будем живы в конце этой самоубийственной миссии, это все еще билет в один конец?

— Да, Гаунт, — сказал Вон Войтц. — Это поменяло ваше мнение?

— Нет, сэр.

Гаунт побрел вниз по склону, чтобы найти Ландерсона.

— Они сражались и умерли с честью, — сказал ему Гаунт. — Ячейки Гереона. Они почти вздернули ублюдков. Сопротивление сделало все, что смогло.