Генерал Ермолов

Вторым, при ярком свете дня явился Алёшка Супрунов. Фёдор с нескрываемой досадой рассматривал его опалённый чуб и покрытое сажей лицо.

   — Где шатался, герой? — сурово спросил Алёшку Фенев. — Мы уж ладились панихиду по тебе справлять. Думали: прибило тебя колесом или оглоблей. Никифор и Яшка подобру-поздорову вернулись. Доложили, как ты от них отбился. Опять за своё взялся? Своевольничать надумал? Эх, две у меня заботы — ты да Туроверов. Но Федька хоть тоске подвержен, тихим бывает, а ты, Супрунов, ни страху ни удержу не знаешь.

Так ворчал есаул Пётр Ермолаевич Фенев, осматривая опалённую морду Алёшки и его израненного коня.

   — Говори же толком, где с ночи таскался?

   — Я, ваше благородие, под шумок по окрестностям шарился. Нур-Магомет в соседнем леске сызнова конницу собирает. В ночи хотят выгрести с пожарища уцелевшие пушки. Пётр Ермолаич, мне б на доклад к генералу...

   — К генералу?! — зарычал Фенев. Много вас тут собралося, желающих генеральское внимание получить! Одна княжна чего стоит: день и ночь его сиятельство тиранит, в крепость ей срочно надобно! Ты посмотри на Пересвета своего! Конь едва жив... Ах ты, жалость-то какая! Зачем скотину не бережёшь? Конь, он не человек, не двужильная тварь, которая одним лишь святым духом пробавляясь, может всё превозмочь. Конь — он тварь хрупкая, заботы требующая и ласки...

Так приговаривался Петруха Фенев, распрягая измученного и израненного Пересвета, промывая чистой водой раны на его шее и ногах. Алёшка же повалился на траву, подставил солнышку чумазое лицо, улыбался загадочно:

   — Эх, Петруха, теперь я — настоящий герой. Стану набольшим командиром и будете вы с Филькой у меня на побегушках!

Третьим, ближе к вечеру, на взмыленном коне прискакал вестовой солдат от Переверзева со срочным посланием для генерала. Сам Валериан Григорьевич, Износков, Фенев и Кречетов читали и перечитывали тревожное послание. Позвали и Фёдора послушать, покумекать сообща. В полумраке шатра голос Износкова звучал глухо, устало:

«Пишу второпях, ваше сиятельство, а потому не обессудьте.

Случилось у нас событие пренеприятное и даже трагическое. Нынче ночью, едва я проверил караулы и сам прилёг передохнуть, примчался ко мне меньшой сын нашего знатного друга Аслан-хана, Муртаз-Али. На юнца было жутко смотреть, когда он возник из темноты в перепачканной кровью исподней рубахе и окровавленным кинжалом в руке. Будто в горячечном бреду поведал он мне, как ночью из леса в их палатку пробралась женщина в чёрной одежде — вооружённая до зубов чеченская амазонка. Как отец немедленно признал её старой знакомой, начал расспрашивать, а их со старшим братом попросил удалиться из шатра. Видно, разговор их оказался долгим, потому что Муртаз-Али и его брат Ахмад заснули крепким сном. Разбудили их шум и крики, доносившиеся из шатра. Едва опомнившись, они кинулись на помощь отцу, ворвались в шатёр. Ахмад был сражён на месте. Его голову разбил камень, пущенный из пращи. Княжич кинулся к отцу, обнаружил того едва живым, поднял тревогу. Муртаз-Али, между прочим, утверждает, что сумел ранить амазонку кинжалом, прежде чем та скрылась в ночи. Княжич плохо помнит дальнейшие события. Да и немудрено, парнишке от роду не более десяти лет. Обеспамятел от страха, куда ему!

Состояние Аслан-хана крайне тяжело. Лекарь насчитал на его теле пять ножевых ран. Помимо этого коварная злодейка разбила князю Кураху голову. Юный Ахмад мёртв, Муртаз-Али в отчаянии. Я посылаю к вам вестового с этими странными новостями, а сам спешу с обозом следом. Надеюсь достичь вас не позже завтрашнего утра. Конница Аслан-хана пока ведёт себя спокойно, не выходит из повиновения. Умирающий князь Кураха и его малолетний отпрыск всё ещё внушают своим поданным страх и уважение.

С надеждой на скорую встречу Михаил Переверзев».

   — Странные дела ... — вздохнул генерал.

   — Ничего странного, Валериан Григорьевич, — возразил Износков. — Дикари режут друг друга. Так было испокон веков и так будет всегда. Кто из них кому враг, а кому союзник — то пусть разбирает их Аллах, а нам, православным, не постичь их хитросплетений.

   — Вернуться, разве, встретить их? — задумчиво молвил Кречетов.

   — И погубить коней, — возразил Фенев.

   — Ты, Федя, — проговорил Мадатов, — ступай-ка, посмотри, что противник в лесу поделывает. Если собирается обоз разорять — придётся нам из крепости помощи просить. В любом случае, план Алексея Петровича и хорош, и своевременен. Нам надо ударить не позднее рассвета завтрашнего дня да так, чтобы сразу и наверняка разбить врага!

* * *

В тот вечер, мало что не праздничный, разожгли высокие костры. Наготовили вдоволь горячей еды, нагрели воды, разлили по кружкам остатки вина.