Генерал Ермолов

Покинув обоз перед рассветом, на исходе дня две казачьи сотни и два батальона конных егерей взошли на вершину покрытого редколесьем холма. Вдали, меж тополиных стволов, извивалась коричневая лента Сунжи. По-над ней возвышались бастионы Грозной крепости. Вражеское войско стояло на том же месте, где Фёдор и Алёшка совсем недавно оставили его. Табор не табор, лагерь не лагерь, а только горцы уже выставили наперёд пушки, жгли костры. Фёдору показалось, что в лагере стало ещё многолюдней.

Генерал отправил Износкова с двумя ротами егерей на левый фланг, к берегу Сунжи. План был таков: как только кони и люди немного отдохнут, Износков и его егеря выскочат из леса, ввяжутся в короткую схватку с целью наделать как можно больше шума. Сделают так, чтобы из крепости их непременно заметили и признали своими. А если удастся — завлекут врага в лесок, на казачьи пики.

   — Эх, пробраться бы в крепость! — волновался Фёдор. — Сговориться с товарищами, чтобы ударить сразу в двух сторон, а попутно подорвать у нехристей порох. Зачем смеяться, ваше сиятельство? Или план мой не хорош?

   — В крепость я Фильку отправил, — ответил генерал.

   — Ах ты! — у Фёдора занялось сердце. — Как же так?!

   — Эх, да ты, казак, чувствительный какой! — засмеялся Мадатов. — Вот и княжна мне весёлую сцену закатила! Пришлось сделать вид, что ни чеченского, ни черкесского языка вовсе не разумею — иначе заколола б кинжалом, ей-богу! Филька мой хоть и бестолков и подленек бывает, но дело своё хорошо умеет делать. В любую дыру просочится, в любую щель проникнет. Мы так уговорились: как только Филька крепости достигнет и ситуацию доложит — они дадут нам знать о том орудийным залпом. Когда Износков вражью силу из лагеря выманит — они дадут по ним картечью второй раз и третий. Заваруха начнётся нешуточная. Вот тогда ты под шумок в их лагерь и проникнешь. После третьего залпа мы условились выскочить из леса. В этот момент наши войска из крепости выйдут. С двух сторон ударим мы по Нур-Магомеду! И тогда уж самое время будет поднять на воздух их поганый арсенал.

   — Муторно мне без дела, ваше сиятельство. Сижу тут как заноза в пятке, а там наши товарищи гибнут...

   — Погоди, казак, не жалуйся. Вот ввяжется в бой Износков с командой, тогда и поскачешь. А мы, помни об этом... Мы выйдем из леса, после третьего залпа! После третьего!

   — Коли нет у них картечи, так не бывать и первому залпу, — вяло возразил Фёдор.

Казак свистом подозвал коня, достал из торока Волчка и уж вставил ногу в стремя. Внезапно кто-то крепко дёрнул его за полу черкески. Фёдор обернулся.

   — Алёшка? Чего тебе?

   — Поскачем вместе. Петруха Фенев тебя без шуток героем величает... Так я тож хочу к геройским подвигам приобщиться!

   — Я скачу к Износкову. Как только он затеет на поле баталию, подсыплем им перца горького!

* * *

Износков с двумя ротами конных егерей занял позицию в роще неподалёку, на левом фланге отряда. Ждали залпа крепостных орудий, как сигнала к началу вылазки. Солнце уж склонилось к самому горизонту, когда майор дал команду спешиться.

   — Бесполезно, — сказал он Фёдору с досадой. — Сегодня дела не будет — ночь на дворе.

В этот момент с бастионов крепости грянул первый залп, словно там услышали сердитые слова майора. Палили из всех двенадцати пушек. Ядра со свистом пронеслись над полем, все попали точно в цель. Вражеский лагерь осветился пламенем разрывов. Среди всполохов огня метались едва различимые тени людей и коней. В центре поля затеялась безумная круговерть. Вспыхивали одинокие огоньки факелов. Занялась одна из повозок вражеского «табора». Пламя то взвивалось кверху, рассыпаясь мириадами искр, то опадало устало, словно невидимый гигант бил по нему своим плащом.

   — Зачем они пальбу в ночи затеяли, а? Вашбродь?

Износков не отвечал, увлечённый наблюдениями. Он рассматривал поле будущего сражения в подзорную трубу.

   — Ни чёртушки не видно, Федя, — сказал майор с досадой. — Труба моя никуда не годится, и Филька лопоухий не сумел засветло до крепости добраться. Что делать? Недоумеваю. Коннице нет резона в ночи между пней носиться — только ноги коням переломаем.

Поднимался рассвет. Стали различимы размытые очертания крепостных бастионов. На поле перед крепостью чернели полчища врагов: кони, люди. Крытые повозки поставлены кругом. В середине круга толпились люди.

   — Что это, вашбродь, сходка у них? Смотрите: подожгли!

   — Я вижу столб и привязанного к нему человека... — пробормотал Износков.

В это время в центре круга вскинулось пламя.

   — Дайте глянуть, вашбродь! — взмолился Фёдор.

   — Смотри!

И Фёдор поднёс подзорную трубу к глазам.

Он увидел повозки, толпу горских воинов в черкесках и панцирях, наскоро сооружённую коновязь и коней возле неё. Поставленные вкруг повозки были нагружены бочонками и ящиками.

   — Эх, что ж они не сообразят! — с досадой прошептал Фёдор.

   — Ты о чём, казак?

   — В бочках да ящиках — порох и заряды! Надо целить по повозкам!

   — А ну-ка, дай я ещё раз посмотрю...

   — А это что за бесовское наваждение?! — вскинулся Фёдор.