Генерал Деникин

После обеда желающие закурили. На предложение соседей А. И. Деникин ответил, что вообще не курит и только изредка разрешает себе насладиться сигарой. И надо было видеть, как засуетились наши любезные хозяева, как заволновались, забегали старшины клуба, желая достать сигару для главнокомандующего. В этом незначительном эпизоде проявилось столько ласки, столько внимания, и так искренне всем хотелось услужить дорогому гостю, доставить ему хотя бы небольшую радость…

В это же время к генералу Деникину незаметно подошел какой-то почтенный пожилой господин, выбрал момент, схватил руку главнокомандующего и быстро ее поцеловал. Этот жест сильно смутил Деникина и вызвал новый порыв энтузиазма…

В тот светло-пасхальный день мы забыли и о чувствах мести, и о лаврах победителей. В наших ушах неумолчно звучал радостный благовест московских колоколов, а перед глазами стояли видения кремлевских святынь… В сердцах и душах наших была только Москва…

Входя в Харьков, Добровольческая армия надела свои лучшие белые одежды…»

Харьков, как и ряд других освобожденных городов, стал «дневкой» для белых. Многие офицеры, беспрерывно провоевавшие 5 лет: четыре года Первой мировой и год Гражданской войны, – впервые могли вздохнуть. Этот молодой в массе своей комсостав, давно оторвавшийся от семей, огрубевший в ужасе боев, снисходительно смотрел на накал вдруг открывшихся развлечений. Что можно было спросить с 25-летних полковников? Тыл стал затягивать, разлагая прокаленное офицерство. Самым грустным образцом этого явился сам командующий Добрармии, взявшей Харьков, генерал Май-Маевский.

Деникин в танковых частях своей армии, 1919 год

Генерал Май, среднего роста, полный до «пузатости», с профилем «римского патриция времен упадка», в черном корниловском кителе с орденскими крестами на груди, спокойно ходил под пулями еще в Донбассе. Легко подымал в атаки бойцов отеческим матком. «В душе Мая горел тот огонек, какой отличает всякого истинного военного», – как отметил долго провоевавший с ним Штейфон. Но главный-то «огонек» рождался у страдающего одышкой Владимира Зеноновича от усиленного винопития.

Генерал все штабные дела сворачивал, если «уже налили». На этот счет с ним, например, не церемонился лихой Шкуро, хлопал и так апоплексического Мая по плечу.

– Ну, отец, пойдем пить водку.

Май-Маевский в Харькове соединил в своем лице высшее военное и гражданское управление обширного района, но в первую очередь стал председательствовать на банкетах всех родов в пышном дамском оперении. Глядя на командующего, офицерство закутило в «Версале» и загородных кабаках в обнимку с девочками. Спаивать генерала охотно и ловко взялся его личный адъютант капитан Макаров.

Макаров был легендарной личностью в СССР благодаря популярному советскому телесериалу «Адъютант его превосходительства». Сделан он на документальной основе – в 1927 году в Советской России вышла книга Макарова «Адъютант генерала Май-Маевского», где тот рассказывал, что был большевистским агентом у командующего Добрармией. Народный артист СССР Ю. Соломин в «теле-адъютанте», где даже имя-отчество «превосходительства» подлинное: Владимир Зенонович, – с присущей ему пластичностью показал красного разведчика суперинтеллигентным, изысканно воспитанным. Макаров же разительно отличался от героического соломинского плаката, как и «Распутин» артиста Петренко, да мало ли за корм товарищи актеры бессовестно не наизображали.

«Разведчик» Макаров был типичным отбросом того времени, которым было все равно кому прислуживать. Алкоголик-генерал Май (какого в сериале «под стать» Соломину-Макарову также совершенно неправдоподобно сдержанным, «благородным» «сметал» другой «народный артист» – Стржельчик) приблизил к себе Макарова, видя его полную беспринципность. Тот изо всех сил стал стараться: навсегда перед генеральским прибором встали «майские» любимые сорта водки и вина.

Все это могло бы выглядеть высококлассными «разведподходами» Макарова, если б сам он не был пьянью и хапугой. Под прикрытием «майского» имени он тащил с реквизированных складов все, что под руку попадет: мануфактуру, сахар, спирт, провизию. У него появились большие деньги, но лишь небольшая часть из них уходила на «обслуживание» генерала. Остальное Макаров прогуливал в широких кутежах с проститутками.

Штейфон отмечал: «Трудно было со стороны, особенно людям непосвященным, разобраться, где кончается Макаров и начинается Май-Маевский». Если адъютант наглел или был навязчив, генерал кидал ему обычное: «Пошел вон!» В ноябре 1919 года Деникин выгонит самого командующего Добровольческой армии «за разложение тыла и кутежи», заменит его бароном Врангелем. В. 3. Май-Маевский окончательно сопьется и умрет в нищете в Севастополе осенью 1920 года.

* * *