Читаем Где-то на Северном Донце полностью

— Вот так… — тихо произносит Савеленко. — Гибель вашего взвода была бы тяжкой потерей для всех нас… — Он кивает в сторону левого берега. — Понимаете?

Полковник крепко жмет Лепешеву руку и, ссутулившись, шагает на плот. Лейтенант впервые остро чувствует, какое в самом деле тяжкое бремя ответственности несет он на своих плечах.

* * *

Плоты и понтон отчаливают от берега. Лепешев остается у реки один. Есть изрытый щелями берег, желтая луна, широко разлившаяся река да он, двадцатитрехлетний лейтенант Николай Лепешев, со смутным беспокойством на душе. И беспокойство это не оттого, что Лепешев сейчас одинок под желтой стенной луной. Лейтенант думает о том, что он предпримет, если окруженцы в самом деле будут прорываться к излучине реки, где держит оборону его взвод.

Лепешев скидывает гимнастерку, нижнюю рубашку и с наслаждением моется. Вода освежает его, усталость и сонливость исчезают. Умывшись, он идет посмотреть, как дела у автоматчиков, прикрывающих фланг его позиции. Те спят. Бодрствует только сержант. Он тихо окликает лейтенанта откуда-то из-под раскидистых верб, и Лепешев пробирается на звук его голоса.

В глубоком окопе, устланном камышом, разметались на шинелях уставшие за день бойцы. Лепешев присаживается рядом с сержантом, говорит шепотом:

— Ну, как дела?

— Спокойно. Немцев здесь нет. Ушли. Даже убитых не подобрали. — Сержант кивает на немецкие автоматы, сложенные аккуратной кучкой на краю окопа. — Одиннадцать штук.

— Добро. Возможно, скоро будем переправляться, — сообщает Лепешев. — Но… но, может быть, и не будем. Слышишь?

Сержант прислушивается к шуму боя. Даже здесь, под крутым берегом, стрельба кажется близкой, довольно громкой.

— Давно шумят. Кто это?

— Наши. Наверно, крупная часть из окружения вырвалась. Быстро к реке идут.

— Вот молодцы! — восхищается сержант. — То-то фрицы притихли.

— Не исключено, что нам придется остаться, а может, и атаковать немцев. Их тут мало осталось. Надо помочь нашим. — Лепешев еще не принял никакого конкретного решения, но какой-то неясный внутренний голос подсказывает ему, что уйти отсюда, с правого берега, не сделав всего возможного, он не сможет.

— Факт, надо! Не паскуды же мы, чтобы своим не помочь! — с энтузиазмом соглашается сержант. Он молод, этот сержант, гораздо моложе самого Лепешева, и в порыве его больше товарищеского чувства, нежели трезвого солдатского расчета, но лейтенант горячо жмет ему руку и говорит:

— Молодец! Правильно понимаешь. Разбуди кого-нибудь из своих, пусть разведает, как тут лучше к немцам подобраться. Или сам сходи. Потом подымешься наверх — доложишь.

— Будет выполнено! — с мальчишеской легкостью соглашается сержант.

— Вот и добро! — Лепешев отправляется к другому береговому посту.

* * *

Когда лейтенант возвращается наверх, там царит покой. Бойцы спят. Бодрствуют только Глинин и Степанов. Бирюк наблюдает за противником, а бронебойщик сидит у задней стены конюшни и смотрит на левый берег — ждет сигнала красного фонаря.

Лепешев пристраивается рядом с Глининым и смотрит на освещенные лунным светом верхушки деревьев. Под деревьями же непроглядная темень. И тишина. А дальше, в ночной степи, вибрирует волглый воздух от перебранки пулеметов, от уханья взрывов. Лепешеву даже чудится, что он слышит рокот моторов. И действительно, где-то не очень далеко, ибо видно невооруженным глазом, вспыхивает сначала один язычок огня, потом другой, третий, четвертый… Желтовато-красные язычки эти сначала стремительно рвутся к небу, а потом спадают, становятся шире, светятся неярким багровым светом. Горят подожженные автомашины — догадывается Лепешев. Чьи горят машины — он не знает, но дрожащие точечки огня заставляют его волноваться.

Глинин вдруг встает, прикладывает ладонь к уху. Лепешев невольно повторяет его движение. Теперь уже явственно слышит стук двигателя. Еще минута — и из-за увала выныривает яркий белый огонек. Это фара мотоцикла. Огонек стремительно приближается, растет, ширится. Вскоре мотоцикл подкатывает к садам, замолкает, несколько раз чихнув.

За деревьями начинается суета. Слышны голоса, звяканье оружия. Вдруг хлопает выстрел миномета, мина рвется где-то в развалинах. Затем через равные промежутки времени следуют новые взрывы. Несколько пулеметов начинают стрелять по освещенному луной зданию.

Спящие бойцы вскакивают на ноги.

Лепешев дает команду по цепи:

— Огонь не открывать! Отвечать только фланговым пулеметам.

План Лепешева прост — дать понять немцам, что основные огневые средства с мыса эвакуированы, что оставлено лишь небольшое прикрытие.

— Бери автомат. Потренируйся и ты, — весело говорит он Ильиных.

Здоровяк-бронебойщик, зевая, устраивается у амбразуры и открывает огонь.

В здание забегает Степанов.

— Разрешите доложить, товарищ лейтенант! С левого берега сигналят. Красным.

— Хорошо, — равнодушно говорит Лепешев. — Можете отдыхать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза