Где-то я это все… когда-то видел

— Let`s…oh… Давай тогда… кино… tonight… вечер. In the cinema, sorry… Побь-ед-да. Я жить там…не-поу-дау-ле-ко! Come on! Будь-ем прэк-тис. По русски. Please!

— А, давай! Во сколько?

— Вось-ем…past midday…как ето…двад-цат ноул. О-кей?

— Идет, Ричард! Ну, я пошел. Давай лапу. Да, нет! Вот так! Да, это и называется «давать лапу». Растешь.

Я пожал руку импортному краболову и направился к пирсу.

Так, Олег уже на своей плоскодонке…

[1] «Камяха» — каменный краб на слэнге прибрежной шпаны.

[2] О, спасибо! Я не справился бы…сам.

[3] «Бархатные лапки прячут острые когти» — английская пословица, аналог нашего «волка в овечьей шкуре».

[4] С такой добычей можно и без пальцев остаться.

[5] О! Да… Вау! Ты говоришь по-английски? Да? Это очень удачно! Нет, правда!

[6] А я то, как рад…

[7] А как у Вас с русским языком?

[8] Меня зовут Ричард! Рад знакомству, очень рад!

[9] Можешь звать меня…Витёк!

[10] О, супер! Какая потрясающая свежесть! Слушай, Витёк! Есть отличная идея! Пойдем со мной! В натуре! Вон туда! К Михалычу. Будь-ем куш-ать крап-пы! Давай!

[11] Не плохо бы!

[12] Да! Это означает — неумеха, плохо знающий иностранный язык.

Глава 27

Вблизи яхта «Орион» выглядит еще внушительней. С легким трепетом я поднимаюсь по трапу на это чудо, спустившееся с верфей Бремена без малого сорок лет назад.

Красавица. Ну и здорова! Метров двадцать в длину, не меньше. Хищные обводы узкого, выкрашенного в черный цвет корпуса создают ощущение легкости и стремительности пантеры, «бегущей по волнам». Парусное вооружение типа «иол»: две огромных мачты, как вызов всем морским стихиям. Паруса аккуратно свернуты на штагах и забраны в темно-синие чехлы.

Возле ходовой рубки топчется капитан Гришко в оранжевых брусках непотопляемого жилета и плавочках цвета легкомысленного аквамарина. Светится гостеприимством. Глядишь-ты, оно еще и радуется…

— Давай-давай, поднимайся! Приветствую, что называется, на борту моего судна. Чувствуй, как говорится, себя как дома. И не забывай, соответственно, что ты в гостях. Давай, не тушуйся!

— Здоров, Кочет!

Ловлю на себе быстрый досадливый взгляд и, действительно, тушуюсь. Чего я на него взъелся? Хорошо ли, плохо, но мужик делает свое дело.

— Извините, Степан Андреевич. Здравствуйте.

— Старик! Какие извинения? Хорош выкать. Одно дело делаем. Кто старое помянет, как говорится…

— …тому глаз… — примирительно поддакиваю и тут же снова не удерживаюсь от «гадостей», — …натягивают на…спину.

— Ха-ха-ха! Точно! Именно туда. Ну, давай-давай, проходи. Показывать буду что тут, да где…

Я с любопытством оглядываюсь вокруг.

— Значит-ся, так. Первое правило: на палубе особо не светиться. Здесь ты как на ладошке, — Гришко постепенно седлает менторского конька, — Если есть необходимость подняться на палубу, одеваешь жилет. В плане, хм, маскировки. Вот смотри, под этой банкой кой-какие пустяки для твоих размеров. Сан-Саныч подбирал. С Ириной…

Я поднимаю тяжелую крышку сидения и вижу набор для подводного ныряния, спасательный жилет, спецовку и еще с десяток мелких и удобных предметов под мои габариты. Особенно мне понравились миниатюрные ласты зеленого цвета. С резиновыми ремешками, аккуратными ребрышками жесткости на глянцевой поверхности и кокетливыми отверстиями напротив предполагаемых пальцев ног. Заметно длиннее стандарта, но под размер моей мелкой ступни. И лёгонькие. Здорово!

— Здесь капитанская рубка. Под ней машинное отделение, — с заметной важностью продолжает экскурсию Гришко, — Тут, если под парусами, человек шесть надо. А если на движке, можно и одному управиться. Покатаю тебя как-нибудь. Если хорошо вести себя будешь. Здесь коридорчик в трюм. Там две пассажирские каюты, камбуз, санузел. На баке… знаешь, что такое бак?… Ага, знаешь… Там подсобки разные, такелаж…

— Степан Андреевич! Можно я сам посмотрю? Не хочу Вас отвлекать.

— Ну… давай-давай. Осваивайся. В правой каюте глянешь, там для наблюдения кое-что есть. Разберешься.

Мнется. Чего хочет то?

— Вам надо куда-то?

— Да, видишь ли… в том то и дело, — Гришко постоянно посматривает на берег, — Объект у меня здесь. Ты, кстати, крутился возле него. Американец. Кучерявый такой.

— Ричард, что ли?

— Ого! Познакомились, значит? Ну, да. Ричард. Так. Ничего особенного. Что называется — «чистый объект», ведем для профилактики. Для галочки.

— А кто он вообще?

— Сынок толстосума одного иностранного. «Золотая молодежь» буржуазного мира. Весной была регата. Международная. Он участвовал на «Звездном». Понравилось ему у нас, попросился остаться на лето. Папаша ходатайствовал, выступал за сотрудничество с СССР, делал серьезные взносы в детский туризм. Контора сынка проверила и разрешила остаться — так и таскаем его пятый месяц. Пустышка…

— Понятно.

— А о чем вы там говорили? — спрашивает Гришко с деланым равнодушием.

— Профессиональный интерес? Да ни о чем. Крабов он меня звал откушать. К Михалычу, коменданту здешнему.