Где я, там смерть

Да, когда-то Джек дрался за нее, отстаивая их любовь, забыв о своих принципах, и делал он это с такой яростью, как будто в него вселились все бесы ада, которые помогли ему дать Рэю достойный отпор, когда тот попытался вышвырнуть его из палаты у нее на глазах с угрозами и требованиями не приближаться к ней больше. Их схватка была жуткой, и Кэрол тогда очень перепугалась. Это потом она вспоминала об этом с улыбкой, про себя с любовью и нежностью называя обоих драчунов дурачками, которые повели себя, как вздорные мальчишки, после чего оба ходили с разбитыми лицами и кулаками на забаву другим. Но с тех пор ей частенько стало казаться, что Джек и Рэй не против снова померяться силами и начистить друг другу морды. Похоже, их воинственный пыл не уменьшился после той драки, а только усилился. И до сегодняшнего дня она была уверена в том, что Джек ее любит. Он дрался с Рэем, он спорил с Куртни, вцепившись в нее, Кэрол, мертвой хваткой так, что никто не смог бы его оторвать от нее — но зачем? Ведь уже тогда у него была Даяна. Понятно, зачем он соблазнил ее, Кэрол, чтобы отомстить, унизив и отвергнув, как она его, сделать больно. Тем не менее, он пришел, когда она попала в беду, и вытащил ее из тюрьмы. Допустим, он сделал это не ради нее, а ради Куртни, которая бросилась ему в ноги, моля спасти ее девочку, хотя Кэрол чувствовала, что Куртни здесь ни при чем. Допустим и то, что он женился на ней ради ребенка, хотя он никогда не отличался благородством и правильностью… При этой мысли на глаза ее вновь навернулись слезы. Если так, зачем нужно было разыгрывать такую любовь, что даже Куртни в нее поверила? Что для него значит Даяна? Зачем все это, почему? Кэрол не могла понять. Эти мысли причиняли нестерпимую муку, поэтому она гнала их прочь, пытаясь убедить себя в том, что все эти «зачем» и «почему» не имеют значения. Она не хотела знать ответы, уверенная, что они причинят ей еще большую боль. По крайней мере, она не хотела об этом думать сейчас.

Обнимая Патрика, она терлась лицом о его плечо, украдкой вытирая слезы. Ее маленький мальчик, сынок, которого она любила всем сердцем. Его маленькие ручки обнимают ее, это не иллюзия, не обман, и это — самое главное. А все остальное не имеет значения. К черту Джека, к черту Даяну, к черту эти ставшие для нее пустыми и горькими пять лет… гори оно все синим пламенем. У нее оставалось самое главное, то, что теперь являлось смыслом и центром ее жизни — ее сын. И она будет думать о нем, а не о Джеке и Даяне, и даже не о себе. Она не будет больше карабкаться наверх, падать больше нельзя, потому что она может потянуть за собой сына. Она будет жить для него, его жизнью, раз своя собственная у нее не выходит. Он ее огонек, который согреет ее оледеневшее сердце, который развеет любой мрак в ее душе и выведет из самой глубокой пропасти, залечивая своей искренней детской любовью любые раны, как целебный бальзамом.

Кэрол глубоко вздохнула, чувствуя, как тяжесть, давившая на грудь, немного отступила, и отчаяние тоже ослабило свою хватку. Только боль не уменьшилась. Но это поправимо. Пройдет время и заберет с собой ее муку. Она не одинока. И она не потеряла свою семью. Ее семья — это Патрик. Пусть он будет рядом, пусть любит ее и называет мамой, а больше ей ничего не нужно.

— Мам, ты возьмешь меня завтра в больницу к папе? — спросил мальчик, заглядывая ей в глаза.

— Конечно, мой хороший. Завтра мы поедем к папе, — Кэрол погладила его по голове. Патрик пристально смотрел на нее своими пронзительными серыми глазами, умными и серьезными.

— Не плачь, мам. Папа поправится. Я думал, с ним что-то случилось, а он всего лишь подрался. Это не страшно, не переживай. Его синяки заживут, и он придет домой.

Кэрол лишь улыбнулась и поцеловала его в нежную мягкую щечку, радуясь тому, что Патрик не знал, как не хочет она, чтобы папа приходил домой. Как не хочет идти завтра к нему в больницу… Но пойдет, потому что мальчик не поймет ее и осудит, если она этого не сделает. И только сейчас она вдруг осознала, что даже не знает, где находится Джек и куда завтра вести Патрика.

Когда она уложила мальчика спать, позвонила Куртни.

— Ну, наконец-то! — облегченно выдохнула она, услышав голос Кэрол. — Куда ты опять пропала? Что за дурацкая у тебя появилась привычка проваливаться сквозь землю без предупреждения? Ты знаешь, что произошло с Джеком?

— Знаю, — тихо ответила Кэрол.

Куртни помолчала.

— Можно, я сейчас приеду?

— Куртни, пожалуйста, не обижайся, но я сейчас хочу побыть одна. Я не могу сегодня об этом говорить, может быть, завтра, — Кэрол снова сорвалась и заплакала.

— Я понимаю. Не надо ничего говорить, если тебе тяжело, я сама все поняла. Мне позвонили из больницы и, когда я туда приехала, я наткнулась на Даяну. Да, такого я даже от Джека не ожидала. Скажи мне только… как давно это продолжается?

— Давно, Куртни. Он был с ней еще до того, как мы… переспали в первый раз.

— Ах, — только и смогла вымолвить Куртни, которая не нашлась, что на это сказать. Помолчав, она снова встревожено спросила:

— Может, мне все-таки приехать?