Где я, там смерть

Рэй привлек ее к себе и поцеловал разбитыми губами, задыхаясь от ставшего невыносимым возбуждения.

— Хорошо, хорошо, не бойся. Я же пошутил. Иди ко мне, моя сладкая… Я скажу тебе… отстранишься… и все дела…

Успокоенная, Кэрол перестала противиться. Рэй откинулся на подушки и сквозь чуть прикрытые веки наблюдал за плавными сладострастными движениями ее красивого гибкого тела, разглядывал ее, испытывая ни с чем несравнимое душевное удовольствие при виде наслаждения, которое отражалась в каждой глубоко любимой им черточке этого нежного личика. Ей было с ним хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, что ее стоны переросли в крики, которые были музыкой для его ушей, бальзамом для души и лучшим лекарством для попранной Рэндэлом гордости.

Рэй стиснул ее бедра, впившись пальцами в горячее тело, в порыве страсти не задумываясь о том, что может причинить ей боль своей силой, и застонал, когда по телу девушки пошла крупная судорожная дрожь, а ее крики превратились в тихий жалобный хрип. Но даже в такой момент она заметила, что как раз самое время отстраниться, а он или забыл, или не захотел предупредить ее, как обещал. Со стоном, она заставила себя в этот самый сладостный момент прерваться, но он вдруг с еще большей силой схватил ее за бедра, не позволяя отстраниться. Из груди Кэрол вырвался счастливый стон, и в первый момент она даже была благодарна ему за то, что не позволил испортить самый восхитительный момент, которым оба насладились полностью и вместе. В бессилии упав ему на грудь, Кэрол дрожала и задыхалась, и все никак не могла успокоиться, пока его сильные руки не обняли ее и не положили на простыни. Обвив его шею руками, она стала страстно его целовать, а он поглаживал ее вздрагивающее тело, успокаивая.

— Извини, я увлекся… Завтра обязательно зайду в аптеку. Ты не сердишься?

Кэрол посмотрела в ласковые красивые глаза и лишь улыбнулась, слишком счастливая, чтобы сердиться. Удобно устроившись в его объятиях, она положила голову ему на мускулистую грудь и умиротворенно вздохнула.

А через минуту они уже спали глубоким счастливым сном, утомленные долгой бессонной ночью, тяжелой для обоих, и прижимаясь друг к другу так, как только могут прижиматься влюбленные, обретшие друг друга тогда, когда на это уже и не надеялись и мысленно простились.

Но безмятежный сон их не длился долго. Кэрол проснулась, когда Рэй начал тихо стонать во сне и беспокойно вертеться. Заглянув ему в лицо и погладив по щеке, она обнаружила, что у него жар.

— Рэй! Рэй, тебе плохо?

В наполненной предрассветными сумерками комнате на нее блеснули из-под приоткрывшихся век горящие нездоровым огнем глаза. Он потянулся к девушке и сжал ее в крепких объятиях.

— Кэрол… я люблю тебя, — хрипло сказал он.

— Тебе плохо? Тебе больно?

— Что? А, нет, все нормально, моя любимая. Спи.

Немного высвободившись из крепких объятий, Кэрол снова взглянула ему в лицо. Он спал. Но вскоре опять начал стонать и время от времени что-то несвязно бормотать. Кэрол гладила его по груди, не смыкая глаз, вслушиваясь в его чуть слышное бормотание и пытаясь разобрать слова.

— Да пошел ты! — вдруг вскрикнул он, заставив ее вздрогнуть от неожиданности, и, резко дернувшись, проснулся. Увидев рядом девушку, он успокоился и, сползя с подушек, спрятал лицо у нее на груди. Прошептав опять что-то невнятное о любви, он умиротворенно вздохнул и затих. Обнимая его, Кэрол гладила его густые мягкие волосы, перебирая их пальцами, и беззвучно плакала. Расскажет ли он ей о своей встрече, если так можно выразиться, с Джеком? Нет, наверное, потому что в этом мало приятного было для него. Джек издевался над ним. Возможно, даже пытал. Рэй никогда ей не расскажет об этом, она знала. Но она сама видела, что Джек с ним сделал. Рэй спал, а она разглядывала его разбитое лицо, его тело, на котором все яснее были видны следы от ударов, и обливалась слезами. Только теперь заметила почерневшие запястья, налившиеся гематомами. На белой повязке на руке расплылось кровавое пятно. Что же там, под бинтами, что столько крови? Стараясь его не разбудить, Кэрол осторожно целовала ссадины и синяки, гладила его кожу, всем сердцем желая облегчить его боль. В груди буйствовали горечь и ненависть. О, как могла она выйти замуж за этого подонка, эту сволочь? Если бы она послушала тогда их, Куртни и Рэя, советовавших держаться подальше от Джека, все было бы иначе теперь. Куртни бы не погибла, а Рэй не стонал бы сейчас от боли после того, как Джек выместил на нем свою ненависть. Она не верила, что на этом все закончится. Она не могла понять, каким образом Рэй остался жив, если Джек подозревает его хотя бы в том, что он помогает ей скрываться от него, отпустил ли его Джек сам, или Рэю удалось вырваться. Рэй ничего ей не рассказал, и она даже не знала, что думать. Он сказал, что Джек ничего не знает, но она не могла в это поверить. Или Рэю удалось убедить его в своей непричастности, перехитрить? Даже если так, это не продлиться долго, Джек все узнает, и тогда Рэю уже ничего не поможет. То, что произошло сегодня — это только начало.