Где я, там смерть

Что ж, придется Джорджу вечно скитаться по свету с Патриком, дожидаясь, пока у нее с Джеком все станет по-прежнему. Они просто шантажируют ее, оба, отобрав у нее ее мальчика.

Спрятав лицо в подушку, Кэрол беззвучно заплакала, чувствуя безумную тоску по ребенку. Как мечтала она прижать его к груди, чтобы его маленькие ручки обняли ее, чтобы он поцеловал ее… Как хотела услышать его голос, увидеть его маленькое хорошенькое личико, красивые ясные глазки… Она бы обняла его и забыла обо всем на свете.

Нора принесла на большом подносе ужин, но Кэрол даже не повернулась, как не просил и не настаивал Джек. Тогда он перевернул ее на спину силой и, наклонившись, поцеловал в губы. Кэрол отвернулась.

Схватив ее за подбородок, он снова повернул к себе ее лицо.

— Не отворачивайся от меня, — тихо сказал он, и в его голосе послышалась ярость, которую он пытался скрыть за спокойствием и мягкостью. Снова наклонившись, он коснулся губами ее шеи, обвивая ее талию руками.

Кэрол с силой оттолкнула его и попыталась вскочить, но он уложил ее на место и уселся сверху. Сорвав с нее блузку и избавившись от своей рубашки, он вздрогнул и побелел от бешенства, когда она вдруг ударила его по лицу. Кэрол попыталась столкнуть его с себя, но он, разозлившись, не позволил ей это сделать.

Несколько минут они яростно боролись, оба задыхаясь от бешенства. Джек с трудом с ней справлялся, потому что в нее опять словно бес вселился. Она отбивалась с той исступленностью и агрессией, какие ему уже доводилось в ней наблюдать. И он все еще поражался этому, как тогда, когда она бросалась на него с ножом, когда дралась с ним, так не похожая на его Кэрол. В самом деле, что с ней произошло, что за дьявол в нее вселился? Откуда столько злобы, столько жестокости и агрессии? Где его мягкая и покорная жена? Так не похожа она была на себя в эти моменты, как будто перед ним был абсолютно другой человек…

Кровь в нем закипела, зашумела в ушах, сердце гневно и злобно колотилось в груди, уязвленное ее нежеланием близости с ним. Ни одна женщина не может его отталкивать, а она — тем более. Как она смеет? Его злость смешалась с сумасшедшей страстью, которая вдруг его захлестнула в их схватке. Никогда ему еще не приходилось драться с женщиной, чтобы ею овладеть, и это подействовало на него опьяняюще, пробудив в нем какой-то совсем первобытный и животный инстинкт, подавив в нем все человеческое. Он хотел одного — взять эту строптивую сучку, чтобы она скулила под ним от удовольствия и \знала, кто ее хозяин, и что его нельзя отвергать.

И чем больше она сопротивлялась, тем сильнее он зверел. С его злостью росло его возбуждение, и он вдруг стал получать от происходящего какое-то дикое удовольствие. Заметив, что он улыбается, Кэрол еще больше рассвирепела. Он еще и радуется, гад! Ненависть и гнев переполнили ее, и она схватила со столика настольную лампу и обрушила на него. Он разразился громкими ругательствами, а она смогла, наконец, спихнуть его с себя и вскочить. Она вздрогнула, когда он швырнул лампу о стену, и обернулась.

Он рванулся к ней, и она толкнула ногой столик, перевернув его вместе с подносом с посудой. Он отскочил назад под звон и грохот, затем перепрыгнул через эту преграду и схватил Кэрол.

Нора, ужинавшая в одиночестве на кухне, изумленно застыла на стуле, подняв глаза наверх, откуда доносились крики, ругательства и грохот, словно там рушилась комната. Выскочив из-за стола, Нора бросилась к спальне хозяев и нерешительно застыла под дверью, пытаясь понять, что там происходит. Прикрыв рот ладонью, она в ужасе прислушивалась к драке за дверью.

«Боже, он ее убивает! Что делать-то?» — испуганно думала она, не находя в себе мужества вмешаться. Но любопытство перебороло страх, и она осторожно приоткрыла дверь.

На полу, в хаосе разгромленной комнаты, Джек срывал с отчаянно сопротивляющейся жены остатки одежды. Нора перестала дышать, увидев, как он стащил с себя брюки и, отшвырнув их ногой, набросился на Кэрол. Она яростно закричала, пытаясь вырваться.

«Пресвятая богородица! Вот ненормальные! Перепугали до смерти… — Нора улыбнулась. — Думала, они убивают друг друга, а они так мирятся, видите ли! Чокнутые…»

Она понимала, что нужно закрыть дверь и уйти, но не могла заставить себя это сделать, заворожено наблюдая за безумством на полу, дрожа всем телом от охватившего ее волнения. Никогда она не видела такой страсти, даже в фильмах о любви, которые любила смотреть. И это после пяти лет совместной жизни! Что же было, когда они только познакомились?

Кэрол все еще делала попытки освободиться, но уже не такие рьяные. Она вскрикивала и извивалась под ним, но уже не понятно было, от злости или от страсти. А он походил на дикого зверя, истязающего ее своей похотью, рычащего и стонущего в своем неистовстве, с искаженным от страсти и удовольствия лицом…