— Нет, почему же? Твои дети могут быть с тобой. Им ты никак не навредишь. Потому что они такие же, как ты. Ты передашь им и свой дар, и свое проклятие, кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. А еще есть человек… который тоже может быть с тобой. Он должен быть с тобой. Он поможет тебе и твоим детям, поддержит вас, защитит. Этот человек тебе нужен. Ты проклята матерью, а он, наоборот, благословлен своей матерью в момент рождения. Она умерла, но ее благословение осталось, и оно защищает его. У него тоже есть что-то вроде дара, что-то совсем другое, что защищает его… Я не знаю, что это… Это свет. Много света, в нем, вокруг него. Этот свет настолько силен, что способен разогнать любую тьму, даже твою. Словно он благословлен самим Господом, судьбой, жизнью… не знаю, кем или чем. Какими-то силами, которые превосходят те силы, что наслали на твой род проклятие. В нем твое спасение. Вокруг него свет, как вокруг тебя тьма. А свет всегда рассеивает тьму, когда вторгается на ее территорию. Он благословлен самой судьбой, самим проведением. Ни проклятия, ни беды, ни смерть, ни болезни не подступают к нему. И ты для него не опасна.
— И как мне узнать, что это за человек? Или он ходит в ореоле света, как ангел?
— Да, только этого никто не видит, и ты вряд ли способна это увидеть, — старуха улыбнулась и снова закрыла глаза. — Я помогу тебе. Это мужчина, и ты знаешь его, давно знаешь. Он высок, хорошо сложен… светловолос. Молод. Глаза… глаза… да, глаза светлые. Синие. Ярко-синие. Тебе повезло, девочка, потому что он, к тому же, и изумительно хорош собой. Просто красавец. Как жаль, что я таких мужчин вижу только в своих видениях, — старуха вздохнула и открыла свои неподвижные глаза. — Ну, теперь давай мне клятву. Время не терпит. Смерть уже расставила свою ловушку, и сегодня в нее попадет будущий покойничек!
Старуха неприятно захихикала.
— Сегодня? — обмерла Кэрол.
— Сегодня. Может быть, сейчас.
— Тогда говори, не тяни!
— Сначала клятва. Поклянись, что не сделаешь аборт. Ни сейчас, ни потом.
— Сейчас? Но… но разве я уже беременна?
— Нет, но считай, что почти да. Я даже уже вижу этих детишек. Это близнецы. Мальчики. Но у них будет еще и сестричка. Нет… даже две сестрички. Так что клянись мне и рожай себе на здоровье.
— Я клянусь. Клянусь, что не буду делать аборты. Только скажи мне, где смерть?
— Я видела машину, очень красивую. Цвета морской волны. Она разобьется.
— Боже, это «Астон Мартин» Рэя! И он сегодня собирался забирать его из автосервиса! — Кэрол вскочила. — Извините, можно мне воспользоваться вашим телефоном? Я должна его предупредить.
— Что ж, предупреди. Только это вряд ли остановит твоего мужа.
Кэрол резко остановилась у двери и обернулась.
— Джек? Вы хотите сказать, что это подстроил Джек?
— Ты знаешь все сама. Ты же все видела, разве нет, в своих снах?
— Да, я видела… — глаза Кэрол расширились, когда она вспомнила свой сон. — Это Рэй… Я знала, что на этот раз он… Он стоял на краю, а Джек толкнул его… Боже, Боже! Где телефон?
Кэрол выскочила из комнаты, отчаянно крича, и не слышала, что сказала ей вслед старуха:
— Научись понимать свои сны, правильно и до конца, не спеши, подумай! — покачав головой, Габриэла вздохнула и сказала уже тише, зная, что девушка ее уже не слышит. — Ты опять все поняла не верно, не до конца.
А Кэрол уже разговаривала с Дороти, которая ответила на звонок.
— Дороти, где Рэй? Он дома? — запальчиво выкрикнула она, забыв поздороваться, и насмерть перепугав старушку.
— Дома. А что случилось, девочка? Чего ты так кричишь?
Кэрол закрыла глаза, чувствуя легкое головокружение от невероятного облегчения, и оперлась плечом о стену, чтобы не упасть.
— Ничего, Дороти, все в порядке. Просто… я плохо тебя слышу, связь плохая. Пожалуйста, пусть он возьмет трубку.
— Но он спит, насколько мне известно. Еще и не просыпался после того, как его утром притащили ни живого, ни мертвого…
— Разбуди его, Дороти. Мне нужно с ним поговорить, это очень важно.
— Хорошо, я попытаюсь.
Кэрол несколько минут терпеливо ждала, прижимая трубку к уху, и наконец-то услышала в трубке хриплый сонный голос Рэя. Боже, никогда она не замечала, каким родным, каким любимым был для нее этот голос, как приятен он ее слуху, ее сердцу. Она представила себе его в этот момент, лежащего в постели, с мученическим выражением на лице, красными глазами, с взъерошенными волосами, страдающего от жуткого похмелья. Бедный, он будет умирать сегодня весь день, и до вечера не вылезет с постели, это уж точно. А Дороти, как обычно в таких ситуациях, будет носиться вокруг него, холить и лелеять, как больного ребенка.
— Привет, малыш, — ворчливо, но мягко сказал он.
— Привет. Как самочувствие? — Кэрол улыбнулась, поняв, что он ни в чем ее не упрекает, не винит, и даже не сердится.
— Боже… не спрашивай. Я умираю.
— Стало быть, ты сегодня никуда не планируешь выходить?
— Выходить? Нет, я и выползти-то вряд ли смогу, не то чтобы выйти, — простонал он. — Хочешь меня навестить? Приходи.
— А твоя машина? Ты же собирался забрать ее сегодня из сервиса.