Где я?

Дверь в кабинет находилась за моей спиной, поэтому я мог ориентироваться только по звуку. За хозяйством тут явно приглядывали: петли не издали ни звука, но немного потянуло прохладой от дуновения свежего воздуха.

– Отец Тук? – услышал я настороженный голос воина, который несколько минут назад так быстро отсюда ретировался. – Звали?

– Звал – звал, – старик кивнул ему на стул, на котором тот недавно наводил красоту. – Садись, не маячь в дверях. Послушай, как поёт наш любезный гость.

– Поёт? – недоверчиво переспросил здоровяк, осторожно опускаясь на прежнее место.

Священник демонстративно вздохнул, подняв глаза в потолок. Прямолинейность, возведенная в степень, иной раз может довести до кипения, тут я был полностью с ним согласен.

– Не поёт, а говорит, – уточнил он. – Но и запоет, конечно, если понадобится.

И, что характерно, я ему сразу поверил. Точно запою. Кем угодно. И тут я удивленно заметил, как поднимается со своего места Оррик. Простота хуже воровства, но не до такой же степени! Что он вообще делает на допросе?! Я умоляюще уставился на старика, который для вида опять занимался бумагами.

Священник поймал мой взгляд и с недоумением проследил, как воин направился в мою сторону.

– Так, – хлопнул он руками по подлокотникам с такой силой, что вздрогнули мы оба: и я, и Оррик. Последний при этом остановился, у меня вырвался облегченный вздох – пение откладывалось. Отец Тук вихрем пронесся мимо, и я услышал, как он за дверью зовёт какого-то Харальда. У старика оказался зычный голос, про таких говорят «мертвого поднимет». По коридору возбужденно забегали, видимо, старик был местной шишкой, а он тем временем с недовольным видом вернулся назад. – Совсем стар стал, – буркнул он, взбираясь на своё место, словно курица на насест. Впрочем, в прошлой жизни мне попадались такие люди. Отца всегда тянуло на нравоучения после нескольких бокалов коньяка, в такие минуты он как-то поведал мне: есть люди, для которых мир поделен на две части, но это не пресловутые «черное» и «белое», а на тех, кто «за» и «против». Они оценивают людей только исходя из данного критерия. И не приведи Господь столкнуться с такими во власти. С ними нельзя договориться полюбовно. Если у них хватит власти, будет либо так, как хочется им без всяких уступок, либо вообще никак. И тебе придется выбирать, с ними ты или против. Если бы у меня был выбор, говорил отец, я бы вообще забыл путь, который ведет через таких людей. Потому что у тебя не будет более страшного врага, если ты вдруг решишь, что тебе с ними больше не по пути. Вот только жизнь не всегда дает нам такую возможность.

Впрочем, в моем случае вопрос развернут в прямо противоположную сторону. Я бы озвучил его так: смогу ли я, используя свои навыки, попасть в его команду. Потому что у таких людей есть одна полезная для меня особенность: несмотря на требования безусловного подчинения, они всегда и всюду вперед двигают только своих. Да, ты вынужден помнить, кому ты обязан своим положением, но при прочих равных, смог ли бы ты сам вскарабкаться на нужную тебе высоту? А зависеть от кого-то в этом мире – это неприятная обыденность.

К тому же вряд ли у меня осталась свобода выбора: мне кажется, отсюда я выйду либо человеком отца Тука, либо вперед ногами. Третьего не дано. Значит, нужно доказывать свою значимость…

– А, – подал голос Оррик, растерянно показывая на меня, – он чего?

– Уйди уже, – отец Тук жестом показал, чтобы тот сгинул с глаз долой. – Что ж за день-то такой. Одни олухи вокруг.

– А вдруг, э-э, – решил проявить инициативу подчиненный, чем вызвал неподдельное изумление начальства.

– Ты всерьёз полагаешь, что вот он сможет причинить мне вред? – перебил он. – Ты же сам его привязал к стулу, как ты сказал, «на всякий случай». Или ты думаешь, что этот юнец сможет разорвать веревки?! – к концу фразы отец Тук перестал сдерживать раздражение и орал в голос, так что последние слова прозвучали уже в спину исчезающего здоровяка. Мне же еще минуту казалось, что я слышу бряцание оружия до сих пор убегающего воина. И только тут я обратил внимание, что действительно не могу пошевелиться. А поначалу-то приписал это нервному напряжению и вообще не обратил внимания. Оказывается, мои гостеприимные хозяева все-таки подстраховались.

– Вот с такими людьми приходится работать, – между тем пожаловался мне отец Тук совершенно спокойно, как будто и не кипел, как чайник, секунду назад. – А, Харальд, заходи. Мы тут пытаемся спокойно поговорить, а твои ребята не слишком располагают к беседе.

– Так за разговоры им никто не платит, – услышал я из-за спины спокойный голос, а через мгновение его обладатель попал в поле моего зрения.