Где деньги, мародер?

Когда подготовительная суета практически закончилась, в центр комнаты вышел один из мародеров. Невысокого роста, явно чуть старше, чем остальные, которые, насколько я смог оценить, более или менее были моими ровесниками и младше. Он несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Смехуечки в комнате немедленно стихли.

— Доброй ночи, братие! — произнес он и торжественно воздел руки. — Сегодня знаменательный день…

Смешки задвучали снова. Влада, некоторое время сохранявшая торжественное и серьезное лицо, тоже прыснула.

— Ша всем, я сказал! — старший снова хлопнул в ладоши. Воцарилась тишина. — Итак, день сегодня знаменательный… Очень важный! Сегодня мы принимаем в нашу дружную семью очаровательную Владу!

Раздалось несколько неуверенных хлопков, потом опять все стихло. Я сделал осторожный шаг в сторону приоткрытого окна. На меня все равно никто уже не смотрел, даже Леннон отвлекся и придвинулся ближе к центру, так сказать, событий.

— Многие из вас уже знают ее как весьма одаренную и талантливую девушку, — сказал старший серьезным тоном, потом не удержался и хихикнул сам. Остальные мародеры тут же подхватили смех, но главный уже вернул себе величавое выражение лица и снова поднял вверх ладони. — Ша! Я не закончил! Теперь же она одаренная в самом важном значении этого слова! Более того, она не просто одаренная! Она стала одной из нас. Нашей сестрой по силе!

Все захлопали и придвинулись еще ближе. Влада гордо выпрямила спину, сквозь тонкую ткань ее платья-рубахи проступили напрягшиеся соски.

— Сегодня полнолуние, братие! — голос главного зазвучал еще громче. — Время зверя, ночь зверя, час зверя!

Мародеры дружно зарычали и потянули руки в Владе, но пока ее никто не трогал.

— Где-то там во мраке сейчас разгулялась нечисть! — торжественно провозгласил старший сквозь всеобщее рычание. — Но под сводами этого дома… это время… всегда будет временем любви! Вы готовы принять эту прекрасную девушку в нашу семью?!

— Готовы! — хором грянули мародеры.

— Готовы дать ей столько любви, чтобы небесам стало жарко?!

— Дааа! — еще громче заорали все. А я сделал еще шаг к окну и положил ладонь на подоконник.

— Тогда долой все покровы! — сказал главный и положил руку на плечо Влады. — Настоящая любовь не терпит никаких преград!

Он рванул рубаху на девушке, и тонкая ткань с треском лопнула. Мародеры разом заголосили и заулюлюкали и принялись срывать с себя одежду. «Самое время, Лебовский, — сказал я себе. — До тебя как раз никому нет дела, и вряд ли кто-то скоро о тебе вспомнит!»

Я распахнул окно пошире и быстро перемахнул через подоконник. Несколько секунд выждал, прислушиваясь и мысленно порепетировав отмазку на тот случай, если кто-то вдруг заметил мое бегство. «Сорян, братая, я отлить по-быстрому…» Но внутри раздавались только шлепки по голой коже, взвизгивания Влады и прочая развеселая возня. Я осторожно пробрался через кусты, вышел на тропинку и припустил прочь от домика.

Вливаться в коллектив — это хорошо, конечно. Но групповухи меня как-то никогда не прельщали. Да и настроение, прямо скажем, было не совсем то, чтобы прикидываться, что мне такое нравится. В другой ситуации — возможно. Но не сегодня.

Уличные фонари на улицах Томска вообще-то присутствовали. Но сейчас уже ни один не горал. То ли из-за того, что освещения полной луны было достаточно, то ли просто час уже поздний, и даже самые заядлые гуляки уже разбрелись по домам. Я пробежал по деревянному тротуару вдоль Садовой, потом свернул под сень густых деревьев, на пару секунд замешкался на перекрестке, освежая в памяти дорогу до дома Егорова. Свернул в переулок, и уже через минуту оказался рядом с крыльцом. Остановился у крыльца, и только собрался постучать, как вдруг понял, что понятия не имею, какой сегодня день недели. А в условиях договора что-то точно было насчет пятницы, причем с какими-то туманными угрозами…

Я спустился по ступенькам, обошел дом, почситал окна. Ага. Вот эти точно. Осторожно постучал в стекло.

Глухая штора дрогнула, за стеклом появилось слегка заспанное лицо Натахи. Она прищурилась, фокусируя на мне взгляд. Потом потянулась к задвижке. Скрипнула рама.

— Прости, что разбудил, я забыл, какой сегодня день недели, — сказал я, забираясь на подоконник. Натаха посторонилась и отбросила за спину свою роскошную косу.

— Что-то случилось? — спросила она. — Ты бледный. И какой-то… на себя будто не похожий.

— Уф…. — я шумно выдохнул и запустил пальцы в волосы. — Устал ужасно. День какой-то жуткий был. Кстати, один день, надеюсь? А то я счет времени потерял совсем.

— Да, мы утром проснулись, тебя нет, — Натаха закрыла окно, вернула шторы в прежнее положение. — Бюрократ на рынок ходил за продуктами. Еще всяких мелочей прикупили. Думали завтра утром в университет идти, узнавать, все ли у тебя в порядке.

— Документы вам надо сделать, — сказал я. — А потом мне еще надо…