Где деньги, мародер?

Холл был чуть ли ни единственным местом во всем университете, которое хоть как-то освещалось. Правда светильников было всего два — по обеим сторонам лестницы, и они были далеко не самые яркие, но все же лучше, чем вообще ничего. Я сделал шаг в ту сторону, где заметил движение. Движение повторилось. Ах вот оно что! Это зеркало!

Здоровенное, в потертой деревянной раме, высотой в два моих роста. С немного волнистым и слегка потемневшим стеклом. Какие обычно бывают в старых деревенских домах. Я подошел ближе. Отражение мое тоже приблизилось.

«Интересно, почему в доме у Егорова зеркал нет? — подумал я, подходя вплотную и осматривая свое отражение. — А неплохо, кстати, сидит костюмчик… Ярослав Львович с размером угадал…»

В этот момент мое отражение как будто немного затуманилось, будто на него набежала тень. Что за черт?

В одну секунду стало как будто темнее и холоднее. Мое отражение за волнистым стеклом заколыхалось, шевелясь совершенно не в такт моим движениям. И лицо мое как будто тоже стало не совсем моим. И оно… улыбалось?

Снова обожгло руку. В том самом месте, на котором мне оставил метку вредный старик из соседней палаты. Да еще и так сильно, что я вскрикнул от неожиданности. Мой голос отразился от стен и потолка эхом. Я бросил быстрый взгляд на свою ладонь. Темная метка начала светлеть. Исчезать. Таять.

Я тряхнул головой. Может это я сплю?

Я посмотрел в зеркало. С отражением моим снова было будто бы все в порядке. Во всяком случае, у моего зазеркального двойника было такое же обалделое выражение лица, которое, как я считал, и должно быть у меня в этот момент. Зато по полу протянулось сразу две тени. Одна, которая должна быть, от того светильника, который светил мне в бок. А вторая — в другую сторону. Я крепко зажмурился и снова открыл глаза. Вторая тень зашевелилась. Задергалась. Замахала руками. Вытянулась.

Я посмотрел на пол. Никакой тени в реальности на полу не было. Только в зеркале.

Да уж…

По спине пробежал мерзкий холодок. Я сделал шаг назад от этого дурацкого зеркала. Никогда не любил такие. Тем временем тень как будто подернулась рябью, как раньше мое собственное отражение. Потом распалась на темные клочья. Потом на более мелкие кусочки. Потом на мелкую пыль…

Где-то с грохотом хлопнуло окно, на меня налетел порыв холодного ветра и разлохматил волосы. Моему отражению — тоже. А мелкая пыль, в которую превратилась несуществующая тень, подняло в небольшой вихрь воронкой и сдуло куда-то в бок.

И снова все стало как было. Никакого холода, мрака, фальшивых теней и могильного сквозняка. Мое отражение послушно повторяло движение и корчило гримасы. Искажаясь изредка, но точно в тех местах, где на стекле были волны.

«Фубля… — подумал я и спиной вперед отступил от дурацкого стекла. — Какая-то хренотня…»

Посмотрел на ладонь. Никакой метки там больше не было. Провел ладонью по взмокшему лбу. Сердце мое колотилось, как бешеное.

Открыл замок на входной двери. Благо, изнутри ключ не требовался. Выглянул наружу. Полная луна заливала лужайку ярким призрачным светом. Никого?

Вышел на крыльцо. Прикрыл дверь. Сел на ступеньку. Вот теперь захотелось закурить так, что я даже был готов забить на то, что я бросил. Помнится, я видел тут где-то сторожку, должен же там быть кто-то? Вдруг у него есть? Хрен с ним, махорка, самосад, да хоть лебеда сушеная…

Фубля. Кажется, я начал понимать господина Егорова, как его там по имени отчеству… если тут все зеркала так себя ведут, то я тоже готов отказаться от отражающих поверхностей. Ну нафиг…

В кустах справа раздался какой-то шепот. Я снова напрягся. Но похоже, что там ничего потустороннего. Вполне человеческие голоса. И смешок такой характерный, не вполне трезвый. Шиканье. Я не пошевелился, сделал вид, что никого не заметил. Кто бы там ни был, если они намерены вступить со мной в контакт, то появятся сами, а если нет, то и фиг с ними. Сейчас еще минут пять посижу и потопаю домой.

Раздался треск кустов, потом чей-то полусдавленный матерный выкрик. Я повернул голову и вскочил.

— Кто здесь?

— Уууууу! — из куста появилась человеческая фигура, закутанная с ног до головы в простыню. — Кто посмел потревожить покой духа Тояна?!

— Духа кого? — спросил я. Как же мне сразу стало легко! Никакой мистики, никакой черной и белой магии. Явно обычные пьяные выходки студентов.

— Ууууууу! — снова завыл лже-призрак и задрал вверх руки. Под простыней обнаружились кирзовые сапоги и черные штаны. — Пади ниц перед повелителем этих мест, или ты будешь проклят… ик… И род твой будет проклят! И вино любое станет для тебя ядом смертельным!

Из куста кто-то зашипел, потом раздался сдавленный смех.

— Какое ужасное проклятье, — я усмехнулся. — А чей ты там дух, я не расслышал?

— У тебя морква в ушах что ли? — заявил призрак обычным и даже вроде бы знакомым голосом. — Тояна. Царя Тояна.

— А, ну да, — я кивнул. — У вас шнурок развязался, ваше величество. В кустах снова раздался сдавленный смех, который довольно быстро перестал быть сдавленным и превратился в хохот.