Газыри

А тут уже и забыли о казаке вайнах с осетином, и уже не нужна им никакая «чересполосица», из-за передела которой столько-то, начиная с рокового восемнадцатого, с сабельной ингушской атаки на белый Владикавказ, пролито разноплеменной кровушки!

Пироги были — казалось, до того и не ел таких… С усмешкой над самим собой вспомнил, как однажды, только что приехав в Осетию, решил съесть пирог с сыром еще в гостиничном ресторане и как давился им потом… нет, братец! Совсем другое дело — пирог дружеский. Пирог братский!

В кабинет к Ряшину народу тогда набилось! Чуть ли не вся редакция собралась. И до сих пор — кого из тех, кто был на неожиданном празднике, устроенном Ирбеком, не встретишь, непременно скажет тебе: а помнишь, мол? Как вы к нам тогда с другом, знаменитым джигитом приходили? И как раз Саид был. Лорсанукаев.

Тогда, поглядывая на увлекшихся разговором «лиц кавказской национальности», я сказал Володе Ряшину, незаметно кивнув на Саида: какая-то у него в глазах глубокая такая печаль…

— Разве не о чем нынче чеченцу печалиться? — негромко сказал Ряшин. — Его совсем недавно брали в заложники. Чужой тейп. Бросили в подвал — услышал, кто-то хрипит. Еле разобрал в темноте: человек с перерезанным горлом. Начал бить в дверь, охранник появился: мол, в чем дело?.. А он: вы — не чеченцы. Даже человека зарезать не умеете! Передай своим, что мой род наверняка уже на подходе, и спросит с них еще и за это… и ты знаешь: с автоматами обложили село, Саида вернули и отдали большие деньги… так сказать, отступные. А он — блестящий журналист, был один из лучших в «Правде» собкоров… что, слушай, творится и когда это кончится? Саид нашей ориентации, он широкий человек, умница… ты не ощущаешь хоть иногда за все, что происходит, русской нашей вины?

Не то что иногда. Постоянно!

Как мы тогда с Магомедом Льяновым, будто сверяя мысли, говорили друг другу: главное сейчас — не прогнуться перед западом. Не потерять лица. На Кавказе этого не прощают!

Мы прогнулись. Мы потеряли лицо.

И чуть ли не разом потеряли вместе с этим почти все то, что героические наши предки веками завоевывали не только грохотом самого страшного в то время оружия — пушек, не только шашкой и личной храбростью, но — открытостью своей и справедливостью в дни мира, верностью давним традициям предков, которые мы так поспешно променяли на общечеловеческие ценности.

В который раз убеждаешься в точности чеченской пословицы: идя на запах шашлыка, не забреди туда, где клеймят ослов!

Такие пироги.

Как привыкли о грустных делах говорить мы по-русски.

Генералы собачьих стай

Теперь уже давно, два десятка лет назад, погиб наш младший сын Митя. Ранней осенью они шли после уроков с дружком-первачком, вслед промчавшемуся трамваю, взявшись за руки, бросились перебегать улицу, и обоих их зашиб не снизивший скорости возле школы встречный трамвай. Случилось это наискосок от дома, — я, бывает, и нынче стою у окна, глядя со своего двенадцатого этажа на перекресток, где погибли мальчишки.

Среди мучительных раздумий тех лет особенно часто посещало меня воспоминание о том, как мы с женой впервые привезли сынишку в Москву: показать врачам. Однажды после наполненного для нас тревогами и суетой, а для него — сказочными видениями дня мы зашли перекусить в уютное и недорогое тогда кафе «Охотник», что на Тверской, меж площадью Маяковского и Белорусским вокзалом, и после ужина, когда Митя протянул номерки важному гардеробщику, тот с чрезвычайно серьезным видом снял с вешалки новенькую офицерскую шинель с золотыми погонами и шитыми на них крупными звездами и слегка наклонился над мальчиком: «Прошу вас, молодой человек!» Митя, которого дедушка, отставной подполковник, давно уже научил различать воинские звания, вспыхнул радостным изумлением: «Вы думаете, я уже генерал!?» — «Нет еще? — удивился гардеробщик. — А я гляжу, такой спокойный, такой умный мальчик!»

Сколько Митя об этом потом вспоминал!.. Как вдруг начал стараться шутливым словам подобревшего к вечеру после рюмки-другой пожилого волшебника соответствовать!

Спасаясь от нестерпимой боли, я тогда написал рассказ «Генералы мира» — о том, что не все непременно становятся солдатами жестокой войны… Как знать? Может, нашему спокойному и терпеливому, нашему и действительно умному мальчику удалось бы стать генералом мира?

Но время в России переломилось, оно обрушилось, как рушится гигантский мост в будущее, и больше остальных пострадали при этом дети, как раз они. Не их ли нам в первую очередь и спасать?.. Но государство, словно один давно запродавший душу сатане, один заливший глаза, чтобы приглушить остатки совести, мародер, принялось отнимать у них последнее… нет?