Гавань моего сердца

От моего прикосновения Лили Бет засмеялась. Я через силу улыбнулась в ответ. Ее глаза, все еще смотревшие в разные стороны, ранили мое сердце. Где ее очки?

После того как на это было потрачено столько времени и денег, Лили Бет должна была носить очки, снимая их только на ночь. Это было единственным шансом, чтобы ее глаза однажды перестали косить. Мне хотелось помочь малышке хотя бы так, ведь я понимала, что ее мать вряд ли вернется за своей дочерью.

Миссис Фор принесла большой торт. Я скрыла усмешку, зная, что, будь она заранее предупреждена о визите Блэйна, на столе возвышался бы нежнейший сливочный пирог. Пока все наслаждались восхитительным вкусом, я повернулась к Лили Бет и шепнула ей:

— Где твои очки, бусинка?

Ее розовые пухлые губки задрожали, и их уголки опустились. Слезы уже готовы были хлынуть у нее из глаз. Я нежно взяла девочку за руку:

— Не бойся, скажи мне. Я не буду тебя ругать.

Ее голова упала на грудь.

— Я не хочу носить очки.

— Но, Лили Бет, они помогут тебе исправить косоглазие.

Подбородок девочки задрожал, и по щекам ангельского личика покатились крупные слезы. Я смахнула пушистые волосы с ее лба:

— Ты не хочешь, чтобы твои глазки смотрели прямо?

Она отчаянно замотала головой, громко рыдая. Я встала, взяла ее на руки и унесла подальше от любопытных детских взглядов. Ах, как же мне хотелось ей помочь! Я уложила Лили Бет на диван в гостиной, зная, что остальные дети не встанут из-за стола до тех пор, пока не расправятся с десертом.

Осторожно, даже с некоторой опаской я погладила малышку по голове и попыталась успокоить.

— Что-то произошло? Кто-то дразнил тебя?

Она снова покачала головой и всхлипнула:

— Мама не поймет, что это я, когда вернется, чтобы забрать меня.

Мое сердце сжалось. Я обхватила ее лицо ладонями и посмотрела в глаза, которые отказывались сосредоточить на мне взгляд.

— Обещаю, что мама узнает тебя, моя тыковка. Не волнуйся об этом.

Мне казалось, что слова застрянут у меня в горле. Я снова вспомнила тот вечер, миссис Эшворт с ее острым взглядом, не нашедшую даже минуты, чтобы попрощаться с родной дочерью. Лиди Бет была слишком мала, чтобы понять характер своей матери.

Я подняла ее лицо за подбородок и сказала ласковым, но твердым голосом:

— Ты будешь носить очки. Каждый день. Поняла?

Лили Бет вырвалась из моих рук и упала на другой, дальний край дивана.

— Не буду! Не буду!

Я потянулась к ней, краем глаза заметив движение позади себя. В дверях стояла Миранда, и ее плечи дрожали.

— Могу я поговорить с тобой, Сэди?

У Лили Бет начиналась истерика. Если я ненадолго выйду из комнаты, она, возможно, успокоится. Я проследовала в холл за Мирандой.

— Мне кажется, тебе надо оставить Лили Бет в покое.

Я взглянула на нее, раскрыв рот от удивления. Проведя в своей должности всего день, эта женщина решила, что может указывать мне, что и как делать?

— Если бы она волновалась из-за того, что выглядит не так, как все, мы могли бы просто надевать на нее очки и снимать их на ночь. Но ее не беспокоит внешний вид. Она боится, что…

— Я знаю, чего она боится! — прошипела я. — Но эта женщина не вернется за ней. Я могу побиться об заклад, что она не придет.

Миранда обвела комнату отсутствующим взглядом и пожала плечами.

— Может быть, и так. Но сейчас Лили Бет нуждается в этой вере — вере в то, что мама придет и заберет ее. Дети растут очень быстро, и совсем скоро ей придется повзрослеть и встретиться с правдой лицом к лицу. Не мешай ей хотя бы сейчас.

— Как ты смеешь учить меня, как мне заботиться об этих детях? — бросила я.

С лица Миранды исчезла напускная учтивость. Она прищурилась и надула губы. Ее тело напряглось, словно вот-вот лопнет. Но она не шелохнулась.

— Ты не можешь заставить ее хотеть того, чего ты хочешь для нее, Сэди. Ради всего святого, Лили Бет нужны материнская любовь, забота, ласка, а не строгий контроль.

Я сжала кулаки, стиснула зубы и процедила:

— Это именно то, что я пытаюсь ей дать.

— Нет, — вздохнула Миранда и грустно покачала головой. — Но ты не замечаешь этого. Как и в случае с Картером.

— При чем здесь Картер? — воздела я руки к небу.

— С ним нельзя нянчиться. Он должен осознать последствия своего поведения и получить наказание.

— То есть я все делаю неправильно? Я ничего не умею? Это ты хочешь мне сказать?!

— Нет. Я всего лишь хочу сказать, что каждый ребенок заслуживает, чтобы его воспитывали и любили за то, какой он есть. Что мы не должны обращать внимание на окружающих, заботиться о том, что подумают другие. — Миранда направилась к выходу, затем обернулась. — Если ты все еще хочешь, чтобы я осталась, я останусь. И буду работать под твоим руководством. Но только ради детей. Только ради них.

Она оставила меня в коридоре одну.

Я отвела плечи назад и сделала глубокий вдох. Все, чего я хотела, — это помочь другим, поделиться добродетелью, которой однажды поделились со мной, с такими же, как и я. Я хотела поделиться ею с Лили Бет. С Картером. Со всеми малышами, которые переступили порог этого дома и навсегда поселились в моем сердце. Сейчас, когда на мои плечи легло столько обязанностей, это стало намного труднее.