Гастролеры и фабрикант

– Отлично! – так резюмировал решение Давыдовского Всеволод Аркадьевич. – Я вкладываюсь ста двадцатью тысячами.

– А мне можно принять участие? – спросил Огонь-Догановский.

– Ну, раз уж вы все знаете… – так ответил на просьбу «гостя» Долгоруков. – Какую сумму вы хотите вложить?

– Двадцать тысяч, – неуверенно ответил Алексей Васильевич.

– Хорошо, – констатировал Сева. – Итак, двести двадцать тысяч. – Ну, а вы, господин Феоктистов?

– Позвольте вопрос? – мильонщик, похоже, не горел рвением выложить денежки.

– Да ради бога! – немного дольше обычного посмотрел на него Всеволод Аркадьевич.

– А какова ожидаемая прибыль?

– Восемьдесят процентов, – ответил Сева.

– А почему не сто? – встрепенулся Давыдовский, играющий роль не столь далекого по уму сиятельного лица. Впрочем, графам совсем не обязательно быть умными. Им и так привольно…

– Потому что не сто, – ответил Всеволод Аркадьевич и строго посмотрел на Давыдовского.

В ответ на сию фразу «граф» кивнул, сделав понимающее лицо.

– То есть при вложении четырехсот тысяч должно быть получено семьсот двадцать? – произвел довольно нехитрые математические расчеты в уме Илья Никифорович.

– Именно так, – улыбнулся Долгоруков. – Вас что-то смущает?

– А через сколько дней возможно получить свои деньги обратно? – продолжал допытываться мильонщик.

– Через пять, – коротко ответил Сева.

– А гарантии?

– Какие гарантии? – крайне удивленно посмотрел на него Всеволод Аркадьевич.

– Ну, что прибыль все же будет, – уточнил Феоктистов.

– Я провел одиннадцать подобных вложений, и ни разу не оказался в накладе, – ответил Долгоруков. – Кроме того, дважды в нашей игре участвовал господин граф, и последнее наше вложение принесло стопроцентную прибыль. Какие вам еще нужны гарантии?

– Не сомневайтесь, господин Феоктистов, – горячо поддержал Долгорукова Давыдовский. – Гарантии стопроцентные!

– Впрочем, – уже сухо произнес Всеволод Аркадьевич, – вы можете не участвовать в этом деле…

– Нет, отчего же, я готов попробовать, – решился наконец Илья Никифорович. – Я делаю свою ставку!

– Хорошо, – кивнул Сева. – Тогда нам не придется искать еще одного партнера.

– Нет, вы меня не поняли, – не совсем решительно произнес Феоктистов. – Я готов попробовать… пятью тысячами…

– А где мы возьмем еще сто семьдесят пять тысяч? – воскликнул «граф» и театрально заломил руки.

Сева молчал. Конечно, он был готов к такому повороту событий. Никто – ни он сам, ни «старик», ни «граф» и ни Ленчик – и не ждали, что скряга и жила Феоктистов выложит с первого раза приличную сумму. Правда, сам Всеволод и Огонь-Догановский рассчитывали, что Феоктистов будет «пробовать» десятью тысячами, а Ленчик и вовсе заявил, что «на первый раз «жила» поставит тысяч пять-семь». И оказался совершенно прав. Так что очевидное решение мильонщика вначале опробовать «систему Долгорукова» не было неожиданностью для мошенников…

– Придется снова обращаться к Леониду Ивановичу, – прервал наконец затянувшуюся паузу Долгоруков. – А мне, господа, этого очень бы не хотелось делать…

– А кто это, Леонид Иванович? – задал вопрос Огонь-Догановский.

– Лучше и не спрашивайте, – посмурнел Давыдовский. – Он очень, очень жесткий человек…

– Ладно, решено, – подвел черту Всеволод Аркадьевич. – Завтра в полдень жду всех с заявленными суммами. И прошу не опаздывать.

* * *

Так уж заведено, милостивые судари, всякий день начинается с утра. Не с вечера, не с ночи, а именно с утра. Таков уж миропорядок, ритуал, ежели хотите. Так что следующий день начался для всех членов команды Севы Долгорукова с первых петухов. Но он у каждого был разным.

Сева Долгоруков достал из общей кассы «команды», что хранилась в тайнике за картиною неизвестного художника голландской школы, сто семьдесят пять тысяч рублей ассигнациями и сложил их в большой саквояж. Он предназначался для Ленчика, который должен был изображать очень жесткого человека. В десять он должен был подойти к Севе и получить соответствующий инструктаж. Затем он стал поджидать Африканыча, который с минуты на минуту должен был объявиться. Только вот с какими вестями…

Огонь-Догановский проснулся в своем домике довольно поздно. Болело колено, и он помазал его мазью Роненберга, приготовленной из яда песочной змеи. Умылся ключевой водой. Почистил зубы порошком доктора Мурфи и стал неспешно одеваться. Затем достал заблаговременно подготовленный саквояж из телячьей кожи с двадцатью тысячами рублей и снова, в который уже раз, пересчитал деньги. Погляделся в зеркало, принял бодрый и независимый вид и отправился к Севе.