Гарри Поттер и Тайная Комната(Potter's Army)

Он тихо обошел стол, взял с полки Шляпу и медленно опустил себе на голову. Она была слишком большой и сразу же соскользнула ему на глаза, так же, как и в прошлый раз. Гарри ждал, уставившись на чёрные внутренности Шляпы. А затем тоненький голосок заговорил ему в ухо:

— Что-то беспокоит, Гарри Поттер?

— Эм, да, — пробормотал Гарри. — Э… простите, что беспокою… я хотел спросить…

— Тебе было интересно, в правильный ли Дом я тебя отправила, — сказала Шляпа. — Да… определить тебя куда-то было особенно сложно. Но я настаиваю на том, что сказала ранее… — у Гарри ёкнуло сердце, — ты отлично проявил бы себя в Слизерине.

У Гарри скрутило живот. Он схватил Шляпу за кончик и стащил её с себя. Она безжизненно повисла у него в руке, грязная и тусклая. Гарри с отвращением положил её обратно на полку.

— Ты ошибаешься! — сказал он неподвижной и безмолвной Шляпе. Она не шелохнулась. Гарри попятился, разглядывая её. В этот момент странный звук, словно кто-то задыхался, заставил его обернуться.

Оказалось, он был не один. На золотом насесте рядом с дверью сидела с виду дряхлая птица, напоминавшая полуощипанного индюка. Гарри пристально посмотрел на неё, а птица бросила на него несчастный взгляд, вновь издав тот же звук, словно что-то застряло у неё в горле. Гарри показалось, что она больна. У неё был тусклый взгляд, и даже за то время, пока Гарри смотрел на неё, из её хвоста успела выпасть ещё пара перьев.

Не успел Гарри подумать, что ему не хватало лишь, чтобы птица Дамблдора умерла, пока он был с ней наедине в кабинете, как птицу охватило пламя.

Гарри в ужасе завопил и, попятившись, наткнулся на стол. Он начал лихорадочно оглядываться в поисках стакана с водой, но всё напрасно. А птица, тем временем, превратилась в огненный шар; она издала ещё один крик, и через секунду от неё осталась лишь тлеющая кучка пепла на полу.

Дверь кабинета открылась. В неё вошёл Дамблдор, который выглядел мрачно.

— Профессор, — ахнул Гарри, — ваша птица… я ничего не смог сделать… она просто загорелась…

К изумлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.

— Самое время, — сказал он. — Он уже давно выглядел ужасно. Я говорил ему, что нужно переступить через себя.

Он ухмыльнулся, увидев ошеломлённое выражение лица Гарри.

— Фокс — это птица-феникс, Гарри. Фениксы сгорают, когда приходит время умирать, а потом возрождаются из пепла. Посмотри на него…

Гарри посмотрел вниз как раз вовремя и увидел, как маленькая морщинистая новорождённая птичка высовывает маленькую головку из золы. Выглядела она так же противно, как и предыдущая.

— Жаль, что ты увидел его в День Горения, — сказал Дамблдор, усаживаясь за стол. — Чаще он очень красивый, с чудесным красно-золотым оперением. Фениксы — удивительные создания. Они могут переносить большие тяжести, их слёзы обладают целебными свойствами, и, кроме того, из них получаются очень преданные питомцы.

Всё ещё находясь в шоке от того, что Фокс загорелся, Гарри позабыл, почему он здесь, но сразу же вспомнил, как только Дамблдор уселся за свой стол на стул с высокой спинкой позади стола и внимательно посмотрел на Гарри пронзительным взглядом своих светло-голубых глаз.

Но не успел Дамблдор вымолвить и слова, как дверь с оглушительным грохотом распахнулась, и в комнату с бешеными глазами ввалился Хагрид. Его шлем сбился на затылок, а мёртвый петух всё ещё болтался в руке.

— Это не Гарри, профессор Дамблдор! — тут же сказал Хагрид. — Я разговаривал с ним буквально за несколько секунд до того, как нашли того паренька, он бы ни за что не успел, сэр…

Дамблдор пытался что-то ответить, но Хагрид продолжал тараторить, для убедительности размахивая петухом и разбрасывая перья во все стороны.

— …Это не мог быть он, если понадобится, я присягну в Министерстве Магии…

— Хагрид, я…

— …Вы взяли не того парня, я знаю, Гарри ни за что…

— Хагрид! — громко сказал Дамблдор. — Я не считаю, что Гарри напал на этих людей.

— А, — сказал Хагрид, и петух безжизненно повис у него сбоку. — Ладно. Тогда я подожду снаружи, директор.

И он смущённо удалился.

— Вы не считаете, что это я, профессор? — переспросил с надеждой Гарри, пока Дамблдор сметал со стола петушиные перья.

— Нет, Гарри, не считаю, — сказал Дамблдор, хотя его лицо снова помрачнело. — Но я всё равно хочу с тобой поговорить.

Гарри нервно ждал, пока Дамблдор рассматривал его, соединив кончики длинных пальцев.

— Я должен спросить тебя, Гарри, не хочешь ли ты рассказать мне что-нибудь, — мягко сказал он. — Что угодно.

Гарри не знал, что ответить. Он думал о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!» и Многосущном Зелье, медленно кипевшем в туалете Плаксы Миртл. Потом он подумал про бестелесный голос, который слышал дважды, и о словах Рона: «Когда начинаешь слышать голоса, которые больше никому не слышны — это не хороший признак, даже в колдовском мире». Он подумал обо всём, что про него говорили, и про свой растущий страх, что он как-то связан с Салазаром Слизерином…

— Нет, — ответил Гарри, — ничего, профессор.

* * *