Гарри Поттер и Принц-полукровка

Чья-то ладонь, маленькая и тёплая, сжала его руку и настойчиво потянула. Гарри безвольно повиновался и слепо побрёл назад сквозь толпу. Только позже по лёгкому цветочному запаху он узнал Джинни и понял, что она ведёт его в замок. Его хлестали чьи-то невнятные вскрики, ночь пронзали рыдания, всхлипы, громкие голоса, но Гарри с Джинни шли и шли, шаг за шагом, и добрались до крыльца, и поднялись в вестибюль. У Гарри перед глазами всё плавало, он едва замечал удивлённые взгляды и взволнованное перешёптывание, недоумение. Джинни повела его к мраморной лестнице; на полу каплями крови блестели гриффиндорские рубины.

— Нам в лазарет, — сказала Джинни.

— Я не ранен.

— Это приказ Макгонаголл, — объяснила она. — Все уже там, Рон, Гермиона, Люпин, все...

В груди Гарри шевельнулся страх: он совсем забыл о неподвижных телах на полу.

— Джинни, кто ещё погиб?

— Не волнуйся, из наших — никто.

— Но Смертный Знак... Малфой говорил, что переступил через чьё-то тело...

— Через Билла, но всё хорошо, он жив.

Однако что-то в её голосе насторожило Гарри.

— Ты уверена?

— Конечно... он... немного пострадал, вот и всё. На него напал Уолк. Мадам Помфри говорит, Билл... внешне уже не будет прежним... — Голос Джинни дрогнул. — Вообще пока неизвестно, какие будут последствия... в смысле Уолк оборотень, но сейчас не полнолуние.

— А другие... там ещё кто-то лежал...

— Невилл в лазарете, но мадам Помфри говорит, что он полностью поправится; профессор Флитвик был без сознания, но очнулся, только слабость осталась. Пошёл присмотреть за вранзорцами, очень настаивал. Ещё погиб один Упивающийся Смертью, попал под убийственное проклятие, там этот блондин палил... Гарри, если б не твоя фортуна фортуната, мы бы, наверное, все погибли, а так будто неприкосновенными стали...

Они дошли до лазарета. Гарри распахнул двери и на койке у входа увидел спящего Невилла. У другой койки, в дальнем углу, стояли Рон, Гермиона, Луна, Бомс и Люпин. Все они обернулись. Гермиона кинулась к Гарри и обняла его; Люпин шагнул навстречу.

— Как ты, Гарри? — встревоженно спросил он.

— Нормально... как Билл?

Никто не ответил. Гарри глянул поверх плеча Гермионы: на подушке лежало совершенно неузнаваемое лицо. Оно было так чудовищно изорвано, что казалось гротескной маской. Мадам Помфри осторожно наносила на раны зелёную мазь с резким запахом. Гарри вспомнилось, как легко Злей справился с порезами Малфоя.

— А каким-нибудь заклинанием их нельзя залечить? — обратился он к фельдшерице.

— Заклинания тут не помогут, — ответила та. — Я перепробовала все, что знаю, но... от укусов оборотня лекарства нет.

— Но его же покусали не при полной луне, — сказал Рон, который так пристально всматривался в лицо брата, словно надеялся исцелить его взглядом. — Уолк не преобразился, и Билл ведь не станет... настоящим?..

Он неуверенно поглядел на Люпина.

— Настоящим вряд ли, — отозвался тот, — но отрава всё равно могла попасть в кровь. Это проклятые раны, Рон. Едва ли они полностью заживут и... не исключено... в Билле появится что-то волчье.

— Ничего, Думбльдор наверняка придумает какую-нибудь штуку, — уверенно заявил Рон. — Кстати, где он? С этими маньяками Билл дрался по его приказу, Думбльдор просто обязан ему помочь, не бросит же он его в таком состоянии...

— Рон... Думбльдор погиб, — сказала Джинни.

— Нет! — Глаза Люпина переметнулись от Джинни к Гарри, словно в надежде, что тот опровергнет её слова, но этого не произошло, и Люпин, закрыв лицо руками, бессильно рухнул на стул у койки Билла. Гарри ещё не видел, чтобы Люпин так бурно выражал свои эмоции, и ему стало неловко, словно он нечаянно вторгся во что-то очень личное, интимное. Он отвернулся, встретился глазами с Роном и взглядом подтвердил: это правда.

— Как он умер? — шёпотом спросила Бомс. — Что произошло?

— Его убил Злей, — сказал Гарри. — Я сам видел. Мы вернулись на башню, потому что там висел Знак... Думбльдору было плохо, он сильно ослабел, но, видно, почувствовал ловушку — мы услышали, как кто-то бежит по лестнице... Он меня обездвижил, я ничего не мог сделать, я был под плащом-невидимкой... вдруг вошёл Малфой и его обезоружил...

Гермиона закрыла рот ладонью, Рон застонал. У Луны дрожали губы.

— ...прибежали Упивающиеся Смертью... потом Злей... это сделал он... Авада Кедавра. — Гарри не мог продолжать.

Мадам Помфри разрыдалась. Никто не обратил на неё внимания, кроме Джинни, которая шикнула:

— Тише! Слышите?

Фельдшерица, проглотив слёзы, прижала пальцы к губам и застыла с широко распахнутыми глазами. Где-то вдалеке пел феникс. Гарри никогда не слышал ничего подобного — то был горестный плач немыслимой красоты. И, как всегда от голоса волшебной птицы, Гарри почудилось, что музыка звучит у него внутри, что его горе магическим образом превратилось в песню, и летит над замком, и льётся в окна...