Гарри Поттер и дары Смерти(«Translate Army»)

Из всего этого, Гарри заключил, что Джинни и возможно Невилл и Луна вместе с ней, делают все возможное, чтобы продолжить занятия Армии Дамблдора. Эти скудные новости заставили Гарри хотеть видеть Джинни так сильно, что это стало похоже на боль в животе, но это так же заставляло его снова думать о Роне, и Дамблдоре, и Хогвартсе, по которому он скучал примерно так же сильно, как и по бывшей девушке. В самом деле, когда Финеас Найджелус говорил о свержении Снейпа, Гарри на долю секунды сходил с ума, представляя себе просто возвращение в школу, чтобы поколебать устойчивость режима Снейпа. Быть накормленным, спать в теплой постели и быть окруженным другими людьми казалось самой чудесной перспективой в мире на этот момент. Но затем он вспоминал, что он был Не желательной Личностью Номер Один, что за его голову была назначена награда в десять тысяч галеонов, и что войти в Хогвартс в эти дни было так же опасно, как и в Министерство Магии. В самом деле, Финеас Найджелус случайно подчеркнул этот факт, задавая вопросы о местонахождении Гарри и Гермионы. Гермиона запихивала его обратно в вышитую бисером сумку каждый раз, когда он спрашивал об этом, и Финеас Найджелус несколько дней отказывался появляться в картине после такого бесцеремонного прощания.

Погода становилась все холоднее и холоднее. Они не осмеливались оставаться на каком-либо месте слишком долго, так же как и оставаться на юге Англии, где сильный мороз был худшим из их бед, они продолжали вилять вниз и вверх страны, выдерживая жизнь в горах, где дождь со снегом колотил по тенту; на обширных, плоских болотах, где тент иногда бывал затоплен холодной водой; и маленький остров в центре шотландского озера, где снег наполовину заваливал тент за ночь.

Они уже заметили несколько Рождественских деревьев, поблескивающих из окон гостиных, когда Гарри окончательно решил, снова, предложить то, что казалось ему единственным неиспытанным путем для них. У них только что был необычайно хороший ужин: Гермиона была в супермаркете в мантии невидимке (уходя, совестливо оставив деньги в открытой кассе), и Гарри подумал, что сейчас будет легче ее убедить, чем обычно, на желудок полный спагетти Болоньезе и консервированных груш. Он также предусмотрел, что они уже несколько часов не носили Хоркрукс, который лежал в ногах кровати позади него.

“Гермиона?”

“Ммм?” Она свернулась в одном из прогибающихся кресел с Историями Барда Бидла. Гарри не мог понять, сколько она может понять из этой книги, которая хотя и не была очень большой, но она, очевидно, все еще расшифровывала в ней что-то, потому что открытый Словарь Волшебника лежал на ручке кресла.

Гарри откашлялся. Он чувствовал сейчас себя точно так же, как несколько лет назад, когда спрашивал Профессора Макгонагал, может ли он пойти в Хогсмид, несмотря на то, что не уговорил Дурслей подписать разрешение.

“Гермиона, я тут подумал и”

“Гарри, ты можешь мне кое с чем помочь?”

По-видимому, она его не слушала. Она наклонилась к нему и показала Историями Барда Бидла.

“Посмотри на этот символ”, - сказала она, указывая на верхнюю часть страницы. Под тем, что Гарри принял за название сказки (поскольку он не мог читать руны, (он не мог быть уверен в этом), была картинка, изображающая некий треугольный глаз, его зрачок пересечен вертикальной линией.

“Я никогда не учил Древние Руны, Гермиона.”

“Я знаю это, но это не руна и ее нет в Словаре. Сначала я приняла это за изображение глаза, но я не думаю что это действительно так! Это было кем-то нарисовано в книге, это не из неё. Ты раньше не видел этого символа где-нибудь?”

“Нет… Нет, подожди секунду.” Гарри посмотрел поближе. “Это не тот же символ, который носил отец Луны на шее?”

“Я тоже об этом думала!”

“Тогда это метка Гриндевальда.”

Она уставилась на него с открытым ртом.

“Что?”

“Крам говорил мне…”

Он подробно пересказал историю, которую Виктор Крам рассказал ему на свадьбе. Гермиона выглядела удивленной.

“Метка Гриндевальда?”

Она посмотрела на Гарри, затем на символ и снова на Гарри. “Я никогда не слышала, что у Гриндевальда была метка. В том, что я читала, нигде не упоминалось об этом”.

“Как я уже сказал, Крам думает, этот символ был выгравирован на стене Дурмстранга и именно Гриндевальд оставил эту метку”.

Она откинулась на стул, нахмурившись.

“Это очень странно. Если это символ Темной Магии, что он делает в книге с детскими сказками?”

“Да, это странно, — сказал Гарри, — И Скримджер должен был узнать ее. Он Министр и должен разбираться в таких вещах”.

“Я знаю… Может быть он, как и я, подумал что это глаз. У всех других сказок картинки над названиями”.

Она не говорила, но продолжала раздумывать над странной меткой.

“Гермиона?”

“Ммм?”

“Я тут подумал, я — я хочу посетить Годриковую Лощину.”

Она посмотрела на него, но ее глаза смотрели сквозь него, и он был уверен, что она все еще думает о мистическом символе из книги.

“Да, — сказала она, — Да, я бы тоже этого хотела. Я действительно думаю, мы должны”.

“Ты хорошо меня расслышала?”