Гарде и шах

— Потому что он был готов! — резко бросил Винсент, сдвигая брови, — Ни вам, Ваша светлость, ни господину виконту доверия отныне нет, поэтому будьте добры молчать.

Альберт, сидящий напротив старого графа, тихонько прищелкнул языком и покачал головой.

— Ты слишком суров, Венсен, слишком. Я не хочу лишаться двух союзников из-за обиды, сколь бы сильной она ни была, — заметив, что хранитель памяти хочет возразить, маг поднялся на ноги, — Да, их вина велика! Да, то, что они совершили непростительно! Но у нас нет времени таить обиду друг на друга, мы должны понять, как действовать и что делать теперь! Я тоже разочарован, Эрик, и глубоко обижен — на меч я возлагал немалые надежды. Но иногда приходится пренебрегать своими чувствами… — мужчина вздохнул и, переведя взгляд на угрюмого Романа, довольно мягко продолжил, — Виктор рассказал нам, что ты исполнял лишь роль сопровождающего, мальчик мой. Но, полагаю, заодно тебе досталась и роль наблюдателя… Поэтому прошу — расскажи нам все, что увидел, расскажи как можно более беспристрастно, ибо Виктор на это не способен. Его гложет ярость, вкупе с виной, а эта смесь губительна для ясности мышления.

Роман, слушающий названного дядю со все возрастающим изумлением, осторожно поднял на него взгляд и недоверчиво моргнул.

— То есть… ты что, правда, не злишься?..

— Злюсь, — мастер спокойно улыбнулся, — Но, если бы я всегда поддавался злости, я не стоял бы сейчас здесь, Роман. Рассказывай.

Виконт набрал в грудь побольше воздуха и, встав на ноги, чувствуя себя ни больше, ни меньше, чем партизаном на допросе, принялся обстоятельно рассказывать обо всем, что произошло.

Слушали его внимательно, без злости и негодования, и парень мимоходом удивленно подумал, что Альберт, столь неожиданно вступившийся за него, кажется, сумел достучаться и до остальных. Даже Винсент, разъяренный, возможно, в силу львиного темперамента, больше прочих, сейчас успокоился и внимал рассказу очень тщательно, стараясь вникнуть во все, даже самые мелкие детали.

— Значит, перо… — рассказ был завершен, и великий маг предпочел первым из всех выразить свое мнение, — Перо с посланием… мне это знакомо.

— И не тебе одному, — Людовик задумчиво сжал эспандер, чуть склоняя, по старой привычке, голову набок, и приподнимая брови, — Альжбета?

— Она же клялась больше не идти против нас! — Андре, разумеется, тоже присутствующий на собрании, фыркнул и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула, — Солгала, выходит, бабуля-то…

— Андре! — Татьяна, которой собрание вообще не нравилось, ибо вынуждало ее ненадолго оставить сына почти без присмотра (Влада хорошей нянькой девушка не считала, а сейчас Анри находился именно под его надзором, дабы не мешать собранию), нахмурилась, — Не надо обвинять, не зная причин. Может быть, Чеслав заставил ее, угрожал…

Альберт тяжело вздохнул, запрокидывая голову назад и созерцая изящно разукрашенный потолок гостиной.

— Как знать, Татьяна, как знать… Моя мать и ваша бабушка, увы, не заслуживает в моих глазах звания великой добродетели, я не доверяю ей. Ее обещания не вредить нам более с самого начала представлялись мне сомнительными, и теперь я только больше убедился в этом. Каковы бы ни были ее причины, а исход один — у Чеслава появился еще один союзник.

— Ее не было с ним, — Роман, испытывающий острую необходимость в поддержании справедливости, покачал головой, — Оборотень явился один и, кстати… уходя, он бросил на поляне меч.

Винс, слушающий обсуждения несколько отвлеченно, пытающийся составить свое мнение о происходящем, немного встрепенулся и обратил к виконту откровенно настороженный взгляд.

— Я надеюсь, вам хотя бы хватило ума не поднимать его и не волочь в замок?

Виктор, чья гордая натура все-таки уже немного утомилась быть осуждаемой и попрекаемой, сдвинул брови, сам взирая на хранителя памяти.

— Хватило! — ответ его прозвучал довольно дерзко, — Нам было не до того, чтобы подбирать оружие этого мерзавца, я хотел лишь возвратиться в замок… Роман тоже. Послушайте, друзья, простите нас! — старый граф внезапно вскочил на ноги, окидывая всю свою большую семью виноватым взглядом, — Нас обвели, обвели вокруг пальца, обманули, этот рыжий хитрец…

— Вам следовало рассказать обо всем нам! — Ричард, за старого друга ощущающий некоторую ответственность, поднялся на ноги и, упершись кулаками в столешницу, чуть навис над ней, — Следовало сообщить, что Чеслав требует встречи, что он зовет тебя, Вик, и мы пошли бы все вместе! И вот тогда — и только тогда! — у нас бы действительно был шанс против него! А сейчас… — оборотень внезапно остыл и, махнув рукой, упал обратно на стул. Что делать, он не знал.

Роман, тоже не могущий предположить, как действовать теперь, понуро созерцал собственные руки, предпочитая вообще по большей части отмалчиваться, полностью сознавая свою вину.

Андре кусал губы; Эрик думал; Винсент тоже размышлял о чем-то, как, впрочем, и Людовик, и никто, казалось бы, не был способен изобрести новый способ, как совладать с нависшей над ними угрозой.