Гарде и шах

— Вот тогда и станет понятно, кто из вас нам больше дядюшка — ты или он. Ты не убил меня, а если он убьет… — парень наигранно вздохнул и внезапно посерьезнел, — Спасибо, дядя. Знаешь, Вик говорил мне, что ты — замечательный человек, очень благородный и добрый. Я кивнул, но пропустил мимо ушей, а теперь понимаю… Мне чертовски повезло иметь такого дядю, как ты, нам всем повезло! Ричард… мы тебе не говорим этого — мы, в конце концов, мужчины, нам не до сантиментов, — но мы все тебя действительно, по-настоящему, искренне любим. Не знаю, чтобы я чувствовал, если бы ты не простил меня.

— Наверное, то же, что чувствовал, возвращаясь в замок, — мужчина чуть дернул уголком губ, изображая улыбку. Слова племянника польстили ему, обрадовали, пролились бальзамом на душу, но, как сказал сам Роман — мужчинам не до сантиментов.

— Вернемся к друзьям, — он мягко приобнял племянника за плечи и, приподняв подбородок, весомо прибавил, — Будем решать, что делать теперь.

— И решим, можешь не сомневаться! — виконт гордо выпрямился и, тряхнув шевелюрой, нахмурился, — Лично брошу рыжего в мясорубку, как только увижу, вот тогда…

— Когда мы вновь встретимся с ним, я тебя не подпущу к нему, — Ричард нахмурился, — Он слишком опасен. Особенно теперь. Идем.

* * *

Первым, чей гневный взгляд встретил Роман, очутившись в гостиной (из холла, как выяснилось, все успели уйти), оказался, как это ни странно, вовсе не Альберт, а… Винсент.

Юноша, обнаружив во взоре хранителя памяти желтые искорки львиного гнева, поспешно спрятался за спину весьма польщенного этим Ричарда и, уцепившись за его плечо, осторожно выглянул.

— А вот и второй виновник торжества, — мрачно молвил ла Бошер, переводя тяжелый взгляд с виконта на весьма поникшего старого графа, сидящего на дальнем конце стола, — И судя по довольному виду, Ричард с ним не был достаточно строг.

— Он был! — поспешил оправдать дядю Роман, осторожно вновь выглядывая из-за его спины, — Просто он меня простил, поэтому я рад. Хотя вину свою я ощущаю, Винс, честно… — парень попытался вновь проникнуться собственной виной и даже удрученно вздохнул. Вздох получился фальшивым — разговор с Ричардом оставил по себе в душе виконта сплошную радость, и расстроиться вновь никак не выходило.

— Что ж, придется вновь принять на себя тяжкую обязанность по воспитанию юного неслуха, — хранитель памяти, не желая слушать оправданий «подсудимого», предпочел высказаться сам и, упершись кулаками в столешницу, медленно, величаво и грозно поднялся на ноги.

Роман нервно облизал губы. Винсента он, не взирая ни на что, уважал, а гнева его даже немного побаивался и сейчас вновь ощутил, что над головой его сгущаются тучи.

— Чем ты думал, Роман, когда потакал Виктору в его безумной идее? — взгляд мужчины уперся прямо в моментально вновь помрачневшего парня, — Как мог попасться на такую простую уловку, как мог подумать…

— Не надо! — виконт, наконец, не выдержав, решительно выступил вперед, сдвигая брови, — Дядя уже все это мне говорил, Винсент, и я на все это ему ответил. Честно говоря, он предупреждал меня о гневе Альберта, но, видимо, малость промахнулся… — взгляд юноши стал каким-то очень красноречивым, и собеседник его, судя по всему, рассердился еще больше.

— Как ты спокоен, предатель! Ты обокрал собственную семью, тайком вынес меч из замка и отдал его нашему злейшему врагу, ты!..

— Винс, Винс, — Эрик, сидящий в неизменном кресле, поднял руку, прерывая друга, — Остановись. Роман совершил глупость — это верно, но ты употребляешь для ее живописания излишне сильные слова. Роман… — он приподнялся, оглядываясь назад, чтобы видеть младшего брата и указал ему на место по правую руку от себя, — Прошу тебя, присаживайся. Разговор предстоит, как ты понимаешь, трудный, хотя я не намерен повторять то, что тебе наверняка уже сказал дядя. Скажу лишь одно — я разочарован.

Виконт побледнел. От старшего брата он готов был выслушать любые слова, готов был принять какие угодно негодования и возмущения, но холодного разочарования не ждал. Именно сейчас, именно в эту секунду, когда Эрик, бросив короткую фразу, вновь отвернулся, усаживаясь в свое кресло, юноша наконец в полной мере осознал, что же он натворил.

Предатель!.. Да, он предал их, предал свою семью, друзей, и никакая глупая ревность не могла быть оправданием этого. Винсент прав, и слова его еще недостаточно сильны, он заслуживает худших эпитетов…

Ричард, видя, что происходит с племянником, осторожно коснулся, было, его плеча, но Роман сбросил его руку. Он больше не считал, что заслуживает сочувствия.

Резкими, нервными шагами он прошел к указанному месту и, присев, положил перед собой на стол сжатые в кулаки руки, низко опуская голову.

Что говорить, он не знал.

— Что дальше? — Эрик, окинув долгим взглядом всех, собравшихся в гостиной, сложил пальцы домиком, — Меч у Чеслава, когда он пожелает напасть — нам неизвестно. Есть ли способ защититься от атаки Нейдра?

— Чеслав смог, — мрачно буркнул Виктор, созерцая собственные, сложенные на коленях, руки.