Гарде и шах

— Ощущаю, — виконт скрипнул зубами, — Ощущаю, дядя, и виню себя ничуть не меньше, чем ты винишь меня, клянусь! Я… я не должен был поддаваться на провокацию Вика, не должен был позволять ему брать меч и идти против Чеса, я же знал!.. Знал, что он не сумеет справиться с ним, я в этом даже не сомневался, но… — он тяжело вздохнул и, опустив голову, покачал ею, — Жалким, слабым оправданием мне может быть лишь то, что я хотел завоевать его расположение. Я хотел быть ему другом… Хотел, чтобы хоть кто-то из старших любил меня, а не Людовика! — последние слова парень откровенно выкрикнул и, резко выдохнув, отвернулся.

Дядя его, на несколько мгновений откровенно опешив, изумленно приподнял брови.

— Ты считаешь… Роман, — он шагнул вперед, касаясь плеча виконта ладонью, — Что за глупая ревность? В моем сердце ты, Луи, и Эрик занимаете одинаковое место, я люблю вас троих одинаково. Вы — мои племянники, моя единственная родня, и я счастлив тому, что могу находиться рядом с вами. Но это также значит и что я имею право влиять на ваше воспитание, ваше поведение, а то, что ты сделал… не было поступком, достойным дворянина.

— Дядя, я знаю! — виконт рывком обернулся, и мужчине на миг показалось, что в серо-зеленых глазах его блеснули слезы, — Знаю, что я натворил тех еще дел, знаю, что поступил плохо, что повел себя как идиот! Что я могу сделать, что я могу сказать? Прости меня! Я дурак, прости!

— Ты не дурак, — Ричард глубоко вздохнул, продолжая сжимать плечо племянника, — И я никогда не считал тебя дураком, Роман. Ты очень умный парень, и я всегда знал это и всегда говорил это, и сейчас я этого не отрицаю. Ты умен, но иногда ты излишне заигрываешься в ребенка, и забываешь о необходимости действовать здраво. Я понимаю… Понимаю — ты хотел завоевать расположение Вика. Но, поверь, предательство своей семьи — не лучший способ добиться чьей-то дружбы, — мужчина примолк и неожиданно безрадостно улыбнулся, — Ты ведь уже поступал так однажды. Довольно давно, несколько лет назад, когда забыл сообщить, что дружишь с Владом, на тот момент работающим на Альберта. Тогда тебе это сошло с рук, да и Влад, как оказалось, не желает нам зла, но сейчас…

— Вик тоже не желает нам зла, — сумрачно буркнул виконт, — Я знаю, дядя, я чувствую! Твой бывший друг не так плох, тем более, что он искренне пытается завоевать наше расположение. Пойми — он хотел как лучше! Он думал, что, став человеком, сумеет удержать Нейдр, а значит, сможет и одолеть Чеслава. После всего… я даже не знаю, бессмертен ли он еще, ему было тяжело.

Ричард промолчал, и Роман воодушевленно продолжил:

— Он сражался, дядя, сражался, как лев! Поверь, мне, бывалому фехтовальщику, было видно, сколь хороша его техника — он атаковал, он старался исполнить то, зачем пришел!.. Кто же знал, что все это было только подставой…

Оборотень горько усмехнулся в ответ. С его точки зрения, в том, что от Чеслава иного и ждать не приходится, можно было бы и не сомневаться.

— Вспомни, о ком мы говорим, Роман. Разве можно было ждать от него чего-то еще? — он вновь вздохнул и покачал головой, — Счастье еще, что ты сам не схватился за Нейдр. Если бы меч коснулся тебя…

— Ну, уж нет! — молодой человек нахмурился: обвинения такого рода были ему неприятны, — Я, может, и сглупил, Ричард, но я же не настолько безмозглый! Честно, от меча я старался держаться как можно дальше, не позволял Вику подносить его близко ко мне, а сам не использовал силу. Я только сопровождал… хотя должен был, конечно, остановить. Но пойми — это была такая заманчивая перспектива! Мы бы избавились от Чеслава, мы вдвоем бы победили его и избавили вас всех от бесконечной мороки!.. — воодушевленный, было, собственными словами, виконт тотчас же помрачнел и опустил голову, — Правда, в результате мороки мы создали еще больше. Прости, дядя. Правда, прости меня и мою дурную голову, я… я не буду больше так.

Мужчина попытался подавить улыбку. Племянник, стоящий перед ним, был и вправду уже очень взрослым человеком, однако, продолжал вести себя, как ребенок, и даже извинялся по-детски, и это невольно вызывало в душе баронета умиление. В конечном итоге, маленьких племянников он когда-то потерял, и был иногда рад увидеть, что кое-кто взрослеть не планирует.

— Я-то тебя прощу, — задумчиво вымолвил он, — Не взирая на твою глупую ревность, Роман, ты должен знать, должен понимать, что ты мне как сын. Вы трое — все для меня, как мои собственные дети. Вы — моя семья и, конечно, я не могу не прощать вас, не прощать тебя… Но вот с Альбертом дело обстоит сложнее, — Ричард нахмурился, — Для него Нейдр был особенно ценен — хоть он и скрывает истинную причину своей неприязни к Чеславу, она очевидна: он жаждет мести за поражение. За предательство. Теперь ты лишил его надежды на это… — оборотень тяжело вздохнул, — Он будет разгневан.

По губам Романа скользнула знакомая шаловливая улыбка, и он легко пожал плечами, разводя руки в стороны.