Гарде и шах

…Пещера оказалась небольшой и, к удивлению молодого графа, не особенно темной. Свет проникал в нее со стороны входа и, не взирая на немного застящие последний ветки, был вполне достаточен для полноценного изучения внутренней части грота.

Меч находился точно по ее центру — вонзенный в землю почти до половины, с гордо простирающейся вверх рукоятью, словно обвитой кольцами змеиного тела, с гардой, украшенной разинутой змеиной пастью.

Он стоял на маленьком островке, окруженный неширокими впадинами вокруг, заметный и какой-то неотвратимо грозный, до такой степени, что даже видавшему виды, и не могущему пострадать от него Эрику стало не по себе.

Он глубоко вздохнул и решительно двинулся вперед, не сводя взгляда с рукояти Нейдра, увенчанного крупным зеленым камнем, тускло поблескивающим в слабом свете и словно манящим, притягивающим не только внимание, но и руку.

Молодой человек подошел к краю впадины и, остановившись, немного склонил голову набок, изучая предмет, цель их путешествия, разглядывая оружие и не решаясь сделать еще шаг, чтобы добраться до него. Он размышлял.

Силы в его теле давно нет, по крайней мере, той, какую может отобрать меч — он не бессмертен, он больше не интантер и, пожалуй, единственная способность, какая еще сохранилась у него — возможность ранить Альберта, которого иным задеть невозможно. Единственная… Меч может отыскать эту силу в нем и отобрать ее. Опасно ли это? Мастер больше не враг им — против внука и дочери он, безусловно, более не попытается выступить, а это значит… Может быть, способность ранить его уже и не нужна? Зачем причинять вред человеку, который…

Сильный удар, толчок в спину не дал молодому графу додумать. Он вскрикнул от неожиданности, неловко взмахнул руками и, чувствуя, что падает, рефлекторно шагнул, подался вперед, перемахивая через впадину и, уцепившись за меч, кое-как удержался на ногах, рывком оборачиваясь.

Рядом с ним, перемахнув впадину одним ловким прыжком, приземлился криво улыбающийся Виктор де Нормонд.

— Вик… — на уважительное обращение сейчас не было ни сил, ни желания: Эрик был поражен и зол одновременно. Столь подлого поведения от своего достославного предка, от человека, каким всегда восхищался, столь бесчестного удара в спину он не ожидал.

— Вот мы и встретились, Эрик, — старый граф насмешливо прищурился, немного склоняя голову набок, — И я по-прежнему не желаю тебе смерти. Отдай мне меч.

— Тебе нельзя его касаться, — блондин нахмурился и, только сейчас сообразив, что по-прежнему касается рукояти меча, сжал ее сильнее, — Это опасно! Опасно для тебя, Виктор, я…

— Для меня? — мужчина, перебив своего потомка, запрокинул голову и жизнерадостно расхохотался, — Это самая глупая ложь, какую мне только доводилось слышать! Клянусь, от своего потомка я ожидал большей фантазии, Эрик, — меч не может быть опасен для меня! Я не позволю тебе задеть меня им, я возьму его сам…

— Глупец! — Эрик, не в силах и дольше слушать бред, несомый предком, нахмурился, делая шаг вперед и вставая так, чтобы заслонять меч собой, — Я не представлял, никогда не думал, что Виктор де Нормонд, мой великий предок, может оказаться до такой степени безрассуден и глуп! Чеслав солгал тебе, он лжет каждый раз, когда говорит с тобой, а ты, не зная, что тебя может ждать, бросаешься ради него в пламя, готов пожертвовать всем! Виктор… — он заставил себя успокоиться и попытался объяснить помрачневшему собеседнику, что ему грозит, — Если ты коснешься меча, первым делом он заберет твою силу. Какую-то… из сил. Ты можешь стать бессмертным человеком или смертным ворасом, а можешь потерять все и умереть здесь же! Неужели ты…

Еще один удар не дал ему закончить. Виктор де Нормонд не любил медлить, не желал воспринимать слова потомка, не хотел верить им и, убежденный в истинности лжи, так часто преподносимой ему учителем, предпочитал просто отшвырнуть Эрика в сторону, не удостаивая его слова ответом.

Удар он нанес в солнечное сплетение, удар очень сильный и уверенный, и молодой граф, согнувшись от неожиданности пополам, выпустил рукоять меча, отступая на полшага.

Впрочем, противнику его было довольно и этого.

Широко улыбаясь, он подался вперед и, действуя очень уверенно и очень резко, сжал пальцы на рукояти опасного оружия. Эрик, пытающийся выровнять дыхание, вскинул голову, почти со страхом наблюдая за его действиями.

Глаза Вика чуть блеснули. Ощущая собственную победу, чувствуя триумф, он неспешно потянул меч вверх, доставая его из земли и, вскинув в воздух, с восторгом оглядел идеально ровное, блестящее лезвие.

Лезвие сверкнуло. Свет пробежался по нему, играя на гранях и, наконец, замер на долю мгновения обжигающе острой вспышкой на самом острие.

Виктор замер, приоткрывая рот и созерцая оружие уже скорее недоверчиво, чем восхищенно, уже больше испуганно, чем восторженно.

С ним что-то происходило. Что-то творилось в его душе, в его существе, и он не мог понять, что, но подспудно ощущал, что ничего хорошего ждать от этого не приходится.