Гамильтон

Казалось, по моим венам бежит горящая, раскаленная жидкость. И я горела вместе с ней, хотя и знала, что это такое: мой зверь, волчица. Теперь-то я поняла, почему тело ликантропа теплеет в преддверии полнолуния - их нагревал рвущийся на свободу зверь. Эта боль была для меня новой, боль, которую я разделила со своей волчицей, потому что она, казалось, горела вместе со мной.

Я уже не помнила, как распахнулась входная дверь. О том, что охрана ворвалась в ванную, я узнала только когда, когда несколько охранников окружили нас. Я не слышала ничего, кроме тяжелого пульса и сердцебиения в своей голове. Охрана попыталась оттеснить Ричарда, вырвать меня из его рук, но он не отпускал. Наконец, ему сильно вмазали кулаком по физиономии, и кровь хлынула багровым ручейком, вслед за чем его зверь из него ринулся наружу и на меня.

Из-под моих ногтей вырвался огонь. Я приблизила руки к лицу, пытаясь понять, как такое может быть, но то была кровь. Кровь, огненным дождем льющаяся у меня из-под ногтей.

Тело Ричарда снова прижалось ко мне, оно уже изменялось - появлялась шерсть, деформировались мышцы, и создавалось впечатление, что его волк был тесно привязан к моей волчице, потому что, когда он начал перекидываться, то потащил ее из меня за собой. Тащил из меня, горящей и окровавленной. Я бы сделала все, что угодно, согласилась бы на все, лишь бы прекратить эту боль. Я даже не думала о том, что, если перекинусь, то потеряю своих леопардов. Я не думала о том, что тогда Ричард победит. Единственной мыслью, бившейся в моем сознании, было «Прекратите это, остановите, господи, пожалуйста!». Если бы мне кто-то сказал, что единственным способом прекратить эти мучения было стать волчицей, то я бы даже не стала спорить. Я бы ухватилась за эту возможность. Только пускай это прекратится!

Тут я почувствовала силу Жан-Клода, ощущавшуюся прохладным освежающим ветерком. Было все еще больно, ведь волчица продолжала приспосабливать себя к моему слишком маленькому телу, но все же стало немного лучше. Я снова обрела способность слышать, и сразу же осознала царившую вокруг неразбериху. Крики, вопли, и надо всей этой какофонией голос Клодии:

- Ульфрик, не делай этого!

А в моей голове прозвучал голос Жан-Клода, который, благодаря нашим метафизическим связям, был слышен и Ричарду.

- Мои метки удерживают ее в человеческом теле, Ричард. Ты можешь только уничтожить ее.

- Она моя! - проревел Ричард, стоявший над моим телом. Я даже не помнила, как оказалась на полу. А Ричард уже не был человеком. Он был таким человеко-волком, каких показывают в кино, только шерсть его была цвета корицы, и было очень хорошо заметна его принадлежность к мужскому полу, тогда как экранные полу-волки выглядели обтекаемыми и бесполыми. Оттуда, где я лежала, он казался просто чудовищно огромным. Частично из-за угла зрения, частично - от боли.

Под напором волчицы мое тело выгнулось дугой, стараясь протолкнуть когти из-под моих ногтей. Стараясь растянуть мое тело так, чтобы волчица в нем уместилась. Благодаря помощи Жан-Клода, у меня теперь хватало воздуха, и я воспользовалась этим, чтобы завопить. Наконец, я могла кричать и визжать от боли, и это каким-то образом помогало. Я все еще была в человеческом обличье и могла говорить. И я завопила: «Нее-е-ет!!!»

Надо мной с перепуганным лицом склонился Клей:

- Отдай мне своего волка, Анита.

Откуда-то вынырнула когтистая рука и отшвырнула его прочь из моего поля зрения. Ричард оттолкнул клея.

- Нет, - прорычал он. - Моя стая не станет пытаться этому помешать.

- Это не твоя стая, - донесся откуда-то из комнаты голос Жан-Клода. - А моя, потому что все твое принадлежит мне, по закону вампиров они - мои волки, а не твои.

Повернув голову, я увидела его стоящим в дверном проеме. Он стоял там, прекрасный, холодный, и его глаза мерцали ледяным огнем. Я протянула к нему свои окровавленные руки и крикнула:

- Помоги мне!

Ричард резко взвился в воздух. Охрана не успела прореагировать, он двигался чересчур быстро. Врезавшись в Жан-Клода, Ричард вместе с ним отлетел назад в спальню, и они скрылись из виду.

Клей уже стоял рядом со мной. Он был весь покрыт кровью, но я не знала, был ли он ранен или это вообще не его кровь.

- Отдай мне своего зверя, - произнес он.

Этим поступком он нарушал прямой приказ своего Ульфрика. Но в тот момент я меньше всего об этом думала. Я ухватила Клея за руку, и он прижался к моим губам ртом, позволяя себя поцеловать. В этот раз я сильнее, чем когда-либо прежде ощущала выходившую из меня волчицу. Я закашлялась кровью с мехом, которые просто не могли существовать на самом деле. Я кашляла, а Клей продолжал прижиматься ко мне вопреки стремлениям своего тела отпрянуть. Он заставил себя оставаться на месте и принудил свое тело принять моего зверя, но ему было слишком больно, чтобы рефлекторно не сопротивляться этому. Я знала, что это очень больно, и сочувствовала ему, но не остановилась.