Gamemaster

Для меня оказалось открытием, что тварь была условно — разумной. Ну, то есть, ее интеллект был не совсем на уровне хищного животного, не был он тупым мобом, как я считал ранее, какие-то мозги у него все же были. Он даже понимал человеческую речь. Правда, из-за своей предельной агрессивности поначалу он никак на нее не реагировал, только злобно рычал и шипел. Ровно до того момента, пока Олаф, с меланхоличным выражением лица не стал дробить ему пальцы на уродливых ступнях обухом своего молота. Скандинавы, узнав, куда мы идем, напросились в компанию, сославшись на то, что оба имеют опыт работы «заплечных дел мастером». Не думаю, что у воеводы не было на такой случай своих умельцев, но отказывать нурманам он не стал. И теперь берсерк планомерно выбивал информацию из этой твари.

На третьем расплющенном пальце ноги, упырь подал голос:

— Мерзкие, мез — с — с-ские человеки. Мы убьем вас, убьем всех. Выпьем кровь, а потом обглодаем мясо с ваших косточек. А детишек ваших унесем вниз — з — з, чтоб Хозяин сделал из них новых воинов, для своего… ВААААААААА! — тут его занимательная речь была прервана глухим хрустом, и очередной пальчик утратил свою функциональность.

Севастьян, который проводил «психологическую обработку» пациента, приблизился к извивающемуся от боли монстру в оковах.

— Не трать мое время, погань. Выкладывай, где вы прошли в Алатырь. И тогда смерть твоя будет быстрой и легкой. А ежели рассказывать не хочешь, мы и подождать можем. Пальцев у тебя много, а как закончатся, мы новое что-нибудь придумаем.

Вурдалак дернул головой, клацнув в воздухе зубами. Пытался схватить сотника за лицо своей пастью, но у того была отменная реакция и он отклонился назад. А тварь поплатилась за свою выходку еще одним пальцем на нижней конечности.

Допрос продолжался уже почти час. Дееспособные пальцы на руках и ногах у вурдалака закончились. Теперь Олаф во дворе грел металлический штырь на огне, собираясь, как он выразился, «пощекотать пятки» упрямому поганцу.

Мне порядком надоело ждать, да и от постоянного визга твари, который, наверное, взбудоражил всю округу, уже резало уши. Поэтому я решил воспользоваться передышкой и попросил у воеводы разрешения пообщаться с уродом.

Я не собирался ломать ему кости или загонять горячие иголки под ногти. Я ведь не супермен и не профессиональный палач. Может чуточку более психологически устойчив, чем среднестатистический обыватель. Но мне даже наблюдать за «работой» Олафа было неприятно. Не говоря уже о применении каких-то изуверских методов пыток. Но попытаться я, все же, решил. Тут ведь как? Главное уверенный вид и наглости побольше. На арапа взять, что называется.

— Значит так, харя! Даю тебе пять секунд на «подумать»! Не ответишь — потом пеняй на себя!

Вурдалак лишь оскалился, капая слюной с желтых клыков. Впрочем, на иную реакцию я и не надеялся. Подошел к стенке амбара, в котором мы сейчас находились, и приоткрыл сворку «душника» под потолком. Это такое маленькое оконце, в которое даже кошка пролезет с трудом. Предназначено оно для проветривания помещений, и обычно закрывается деревянной створкой. Вот ее-то я и отодвинул. Луч солнца уперся твари точно в живот, и следом раздался такой дикий, разрывающий барабанную перепонку визг, что все, что звучало прежде, показалось мне детским лепетом. Кожа вурдалака, в месте соприкосновения с лучом света моментально задымилась, обуглилась и пошла волдырями. Он выгнулся дугой, словно через его тело пропускали ток огромного напряжения. Выждав секунд десять, я закрыл душник и подошел к монстру. Тот уже не шипел и не огрызался, а лишь мелко дрожал и тихонько скулил от боли. Видимо, солнечные ванны были ему не очень приятны.

— Повторяю свой вопрос, урод! Где проход!

Вурдалак посмотрел на меня своими маленькими, гноящимися глазками и вновь зашипел. Я повторно открыл душник, и в этот раз продержал его открытым чуть дольше. От горящей на солнце кожи нежити в воздухе повис тяжелый, удушливый дым. Того начало лихорадить, но упырь по — прежнему молчал, лишь поскуливая от боли.

На третьем заходе в животе упыря прогорело отверстие, и светило принялось поджаривать его внутренности. Из вурдалака начали сыпаться кишки и их содержимое. В котором я, без особого труда, среди бурой жижи, кусочков мяса и обломков костей, разглядел полупереваренную детскую ручку. В воздухе, в котором и без того царило жуткое амбре, добавился дополнительный букет совершенно отвратных запахов. Меня едва не вывернуло от всего этого великолепия, но совершенно диким усилием воли, я подавил рвотные спазмы. Дикая ярость захлестнула сознание и я, судорожно сжав рукоятку Крушителя, я шагнул к прикованной погани.

И тут, наконец, вурдалак сломался, не дав мне совершить непоправимую ошибку.