Гамбит. На сером поле

В сотый раз неэтично и эффективно столкнулись в самый неподходящий момент. Морган всегда закрывал глаза на способы получения сведений детективом Уэстом. Система работала безотказно. Никто не в минусе, все в плюсе. Морган молчал бы и дальше, но лишь до тех пор, пока методы Лиса не шли вразрез с буквой закона и не ставили под удар все расследование. По крайней мере, спать со всеми подряд Джон ему точно не запрещал, а в случае Либерсон еще и подтолкнул к этому. Уэст мог сколько угодно ругать Формана, Эванс и самого себя, что Мира едва не погибла, но комиссар не меньше каждого из всей троицы чувствовал вину и ответственность за покушение на мисс Либерсон. Теперь Морган трижды подумает прежде, чем снова подтолкнет Уэста к опрометчивым действиям, а того, к сожалению, и подталкивать не надо. Удержать бы, и то за счастье. Комиссар всем своим видом показал Коннору, что он вновь встает на пройденный путь из ошибок и ошибок, влетая в наезженную колею, из которой не выехать, когда уже присел на днище, а колеса так и наращивают центробежную силу.

– Разве плохо, что я хочу докопаться до истины? – это всегда было его кредо, и не важно, в чьей койке Лис эту истину найдет. Вроде бы намерения были благими, но его ответ прозвучал оправданием.

Уэст поднял со спинки кресла голову, со лба которой еще не сошел след от черенка садовых грабель, на которые он так опрометчиво наступил в больничной палате, бросив в ней Либерсон, и ударивших его по физиономии повторением их прошлого расставания.

– Буквально залезть ей в трусы, – стыдил его Морган, стараясь уберечь Коннора от прошлых ошибок, но того, судя по всему, ни жизнь, ни смерть ничему того не учит.

– Я не понимаю, что такого, – Коннор нарисовав в воздухе кавычки, – может скрываться за обычными медицинскими анализами, – состряпав невинную и удивленную физиономию, он делал вид будто бы и не понимал, на что намекает Морган. Сработало бы, если бы Джон не учил его в собственной коповской школе.

– Вы нарушаете не только право на частную жизнь, детектив, – и голос совести ударил в аккурат по месту приземления сельскохозяйственного инструмента, раскиданного на пути из благих и истинных, – но и все возможные этические нормы, – рассердился комиссар, опасаясь, что по Уэсту опять срикошетит, а, скорее всего, так и будет. – Не пожалеете об этом, – шепнул ему Джон, отодвигая чашку с кофе подальше от чересчур взволнованного детектива.

– Для официального запроса понадобилось бы время, сэр, я лишь экономию его нам всем, – Уэст выкручивался из тисков этики и эффективности как мог, но те зажали его мертвой хваткой и постепенно сдавливали, медленно, незаметно, когда в один прекрасный момент Коннор уже не мог свободно вздохнуть, не почувствовав тяжести в области груди.

– Для получения ордера потребовались веские основания, а вы… – осекся Джон и отрицательно покачал головой вкупе с осуждающим взглядом, посланным детективу.

– С волками и воют по-волчьи, сэр, – убавив озорной настрой в сторону серьезности, Коннор понизил голос, намекнув, что тема закрыта для обсуждений, а вопли голоса совести он как-нибудь переживет, мол, ему уже не в первой.

– Вам виднее, – и этим Джон, похоже, что согласился, но в интонации комиссара не было ничего, намекавшего на хоть какое-то мнимое согласие. Предложи ему сейчас Коннор сигарету, и Морган точно бы пустился во все тяжкие сожаления по поводу отсутствия таковых, но это уже на совести самого Джона.

Морган не хуже Костлявой играл на сером поле, и если у той за спиной были сплошные сомнение в белом и черном, то у комиссара неоценимый опыт работы в полиции и прожитая жизнь. Морган тонко подмечал мелочи, которые Коннор в силу своей пока еще относительно него молодости, пылкости, импульсивности, а порой и опрометчивости упускал из виду. По большей части Джон полагался на собственный пройденный путь из таких же ошибок и их не менее тяжелых последствий.

«Пошлю Принцессе сушеный веник в качестве извинений», – скрепя сердце согласился Уэст, прикидывая, что может сойти за знак внимания и послание с подтекстом одновременно. Жаль, что его ботанических знаний хватило только на ветку чертополоха. Коннор задумался, что надо бы написать по этому поводу Мире, она ж ботаник, и Ларссонам совсем немного обязана. Не за спасение жизни, конечно, а за полнейший ступор обоих своих парней, едва не распрощавшихся с жизнью спасая ее, когда те увидели, насколько мисс Либерсон может быть благодарной и коммуникабельной.

Неловкое молчание, нарушаемое дребезжанием аппаратуры, прервал замигавший красным экран монитора. «Совпадение», – после долгих мучений выдал поисковой софт, выискав схожие профили из миллионов других. Поиск обнаружил только два имени, которые и без сложных манипуляций со взломом баз данных были очевидны. «Лиамель Ларссон», – не удивило Уэста ни капли, но про капли после сбора образцов думать не хотелось. «Ричард Томпсон», – лишь дополнило картину, с какой же целью использовался обыденный предмет гардероба Лиама.