Гамбит девятихвостого лиса

– Конечно, – сказала она, как всегда официально. – Принимая во внимание ситуацию, нам о многом нужно поговорить. – И повернулась, чтобы установить нужный режим безопасности своего рабочего кабинета.

– Не будет никаких дискуссий, – сказала Вахенц. В ее руке уже был скорчер.

Цзай тотчас же всё поняла и потянулась к собственному оружию, но Вахенц оказалась проворнее. Разряд скорчера угодил Цзай в висок.

Предводительница еретиков тяжело рухнула на пол. Вахенц ненавидела вонь обугленной плоти и сожженных волос, но от Цзай больше не было толку, а чем меньше она могла рассказать людям про Вахенц, тем лучше.

Потом Вахенц присела и уложила тело в более приличную позу. Это было самое меньшее, что она могла сделать. Кроме того, пришлось признать, что у Цзай был безупречный вкус по части нарядов – перламутрово-золотые пуговицы, бледный шелк, безупречный силуэт и всё такое. Пусть от этого будет хоть какая-то польза в смерти.

Она ушла тем же путем, каким пришла. Люди ей доверяли и даже не подумали спросить, почему встреча вышла такой короткой. Ужасно жаль, что миссия заканчивается так ужасно, однако она с самого начала предупредила Хафн, что риск весьма велик. Больше всего она сожалела о смерти Пиоро. Так трудно найти достойного собеседника. Впрочем, вселенная обширна. Она непременно предложит Вахенц тех, с кем можно провести время за ужином, если продолжить поиски.

Кроме того, ей придется сочинить скучный отчет для Хафн, когда она выберется из Крепости. Похоже, Командование Кел не так уж заблуждалось, выпуская Джедао на волю – или, по крайней мере, Командование и Джедао использовали друг друга, хоть каждый и танцевал в этом балете свою партию, не обращая внимания на партнера. По меньшей мере досадно, что Джедао испортил ее миссию, но Вахенц ценила способного собрата по ремеслу, когда таковой ей попадался.

Полковник Рагат доложил, что Сияющий округ превратился в пустошь, куда никто не желал входить, за исключением каких-то трупных каллиграфов, намеренных запечатлеть это событие. Сопротивление в округе Зонта рухнуло, когда Знев Стоган увел свои войска, чтобы разобраться с каким-то внутренним кризисом. Округ Барабанщиков раздирали восстания. Черис спросила, что их вызвало. Рагат бросил на нее недовольный взгляд, потом сказал: «Общая жизненная несправедливость».

Утилизация тел предвещала проблемы. Черис наделила Рагата полномочиями призывать гражданских в округах, избавленных от ереси. Это спровоцировало хаос, взаимные обвинения и еще бóльшие беспорядки, но она должна была попытаться что-то сделать.

Один из Шуос сообщил о столкновениях между еретиками в округе Стрекозы. Черис казалось, она наблюдает, как шестерни в машине становятся на место – или исчезают. Она не могла сказать, что именно происходит.

10,6 часа спустя Доктрина сообщила, что календарные значения смещаются в сторону утвержденных норм.

После этого Черис спала долго и глубоко. Проснувшись, она оделась и, натягивая перчатки, замерла.

– Пропагандистские вбросы, – проговорила она. – Они предназначались не для еретиков.

– Я хотел, чтобы ты узнала, чтó мы уничтожаем.

– Почему это важно?

– Хочешь сказать, что нет?

– Нет, – ответила Черис. – Это совсем не то, что я говорю. Но у нас есть приказ.

– Я никогда об этом не забывал.

Когда пришло время, Черис направилась к офицерскому столу. Она на мгновение остановилась у порога, глядя не на людей, а на знамена с пепельными ястребами, светло горящими, каллиграфические свитки, гобелены. На одну головокружительную секунду почудилось, что она в боксмоте «Горящий лист», со своим старым подразделением, с Верабом и Анкатом, с солдатами, которые были моложе ее по количеству битв, – мгновение, каким бы малым ни было, казалось бесконечно долгим эхом барабанного боя. Потом Черис моргнула и снова оказалась на борту пепломота, ощущая себя неизмеримо старше.

В командном центре дежурил коммандер Хазан, но Черис увидела Рахал Гару, Шуос Ко и другие знакомые лица. Шуос Лиис улыбнулась ей, медленно и приторно. Черис поймала себя на том, что любуется бархатно-темными глазами и роскошным ртом Лиис, а потом вздрогнула от внезапного беспокойства.

Черис сделала глоток из общей чаши, едва ощутив вкус вина, и передала ее дальше. Ритуал принес ей утешение. Она бы многое отдала, чтобы Кел Неревор была рядом – яркая, как пламя, – но никто про нее ничего не слышал.

Она покинула офицерский стол, как только смогла, и, вернувшись в свою каюту, села на кровать. Сервиторов не было: последние двое, с которыми она побеседовала, предложили ей поспать, а не заниматься канцелярской работой. Не знай она наверняка, заподозрила бы их в сговоре с Джедао.

– Расскажи мне о себе, – попросил Джедао ни с того ни с сего. – Какой была жизнь в Городе Пирующих Воронов. Тот камень удачи для тебя кое-что значит, но ты на него ни разу не посмотрела с той поры, как я… как я его испортил. – Он не сказал того, о чем они оба знали: она скоро освободится от него.