Гамбит Айвенго

– Хукер обречен, – сказал Дилейни. – У нас все еще есть шанс, потому что Ирвин не показал нам наши судьбы. Пока не показал. Он знает о Хукере. Он знает о тебе. Он может знать, а может и не знать обо мне и Джонсоне. Но тот факт, что нам представили труп Хукера, означает, что Хукер должен умереть, потому что если он выживет после того момента, когда Ирвин его убил, предполагая, что его убил именно Ирвин, то это будет означать, что он никогда не умирал и его не переносили в это время. Что он никогда не видел свое мертвое тело. И это изменит то, что с ним произошло. Это образует парадокс, и мы, так получается, разделим течение времени. Нам придется позаботиться о том, чтобы Хукер был убит с помощью удавки.

– Но нам не известно, когда это должно произойти, – сказал Лукас.

– Верно, мы не знаем. Если нам повезет, мы не сможем этого предотвратить.

– Повезет?

– Если сравнивать с альтернативой, то да.

– Какой альтернативой?

– Ну, есть вероятность того, что для предотвращения парадокса нам придется убить нас самих. И в этом случае… кто из нас вызовется добровольцем?

6

Шервудский лес был полон тишины и безмятежности. Финн и Бобби шли все утро, и теперь, в полдень, они остановились, чтобы отдохнуть на обочине дороги, которая по сути была чуть шире узкой тропы, петляющей по лесу, и достаточно широкой, чтобы две лошади могли двигаться бок о бок. Впрочем, у них не было лошадей. Они путешествовали пешком, не торопясь. В течение долгого времени оба мужчины шли молча, раздумывая о последних событиях, особенно о том, что произошло в шатре Лукаса Приста. Атмосфера Шервудского леса способствовала спокойному размышлению. За все утро они не встретили других путников. Это была пасторальная сцена, тишину которой нарушало только пение птиц и случайный суетливый шорох какого-то маленького животного, несущегося сквозь кусты, испуганного их присутствием. Ветви деревьев образовали навес, сквозь который струились лучи солнца, покрывая землю пятнами света и тени.

Финн подстрелил кролика и освежевал его. Они зажарили его на вертеле и запили дешевым вином, вкус которого оказался лучше ожидаемого. В другое время и в другом месте это могло бы показаться примитивным и неудовлетворительным обедом, но в Шервудском лесу это казалось настоящим пиршеством.

Финн прислонился спиной к большому дубу и зажег сигарету. Что было грубым нарушением всех правил, но их обоих это не волновало. Там некому было их увидеть, поэтому они передавали друг другу драгоценную сигарету, на всякий случай пряча ее в руках и оставаясь поближе к огню, чтобы дым было труднее заметить постороннему глазу. Финну удалось протащить несколько сигарет с их тренировочной базы на острове, и он планировал их расходовать с величайшей осмотрительностью. Они курили в тишине, оба молчали, пока все не закончилось. Затем Финн оторвал фильтр, порезал его на кусочки и бросил то, что осталось, в костер, который почти догорел. Закончив, он опять прислонился с стволу дерева и закрыл глаза.

– Финн? – сказал Бобби.

– Мммм?

– А если Хукер все поймет?

Финн вздохнул.

– Есть такая возможность, но не думаю, что у него получится.

– На стоит его недооценивать только потому, что он совсем зеленый, – сказал Бобби.

– Нет, я другое имел в виду. Это прозвучит чертовски холодно, но я не думаю, что он все поймет, потому что он просто хочет жить. Когда ты уже предрасположен к одному состоянию, твой мозг будет стремиться избегать любых возможных альтернатив.

– Мне кажется, что ты, наверное, прав, – сказал Бобби. – Он ухватился за ложь, что ты ему скормил, и держится за нее изо всех сил. Он продолжал говорить мне, каким осторожным он собирается быть, как он собирается превратить паранойю в искусство. Он пытается относиться к этому легко, но как же он напуган.

– А ты бы не был?

– Если честно, я не знаю. Пытаюсь поставить себя на его место, но ничего не получается. Меня тошнит от одной мысли об этом.

– Это хорошо, – сказал Финн. Продолжай об этом думать. Это поможет тебе расправиться с Голдблюмом, когда подвернется случай.

– Ну, да. Я даже не знаю этого человека, но уже ненавижу его больше, чем кого-либо за всю свою жизнь.

Финн кивнул.

– Но потом я ловлю себя на мысли, что, возможно, он действительно не виноват. Ведь рациональные люди так не поступают. Он болен, Финн. Он безумен.

– Не оставляй в себе места для жалости, – сказал Финн. – В рамках их собственного безумия, подобные люди могут вести себя на удивление рационально. Он умнее тебя. В противном случае он никогда бы не стал рефери. Никогда не совершай ошибку, недооценивая своего врага или жалея его. Это дает твоему врагу преимущество, а Голдблюм и без этого уже нас превзошел.

– Ага, расскажи мне об этом.

– Чертовски хочется заполучить хроноплату, – произнес Финн. – Дай мне знать, если на нее наткнешься.

– Чмошная армия, – сказал Бобби.

– Такова жизнь.

Бобби на мгновение замолчал.

– Но для тебя это что-то большее, – сказал он. – Это образ жизни, да? Не могу представить, чтобы я закончил службу, и тут же пошел по новой. Для меня это сумасшествие.

– Может, так оно и есть, – сказал Финн.