Гамбит

– Капрал Виллай. Хорошо было бы увидеть какую-нибудь химию. – Он непроизвольно ожидал хриплого рыка, но у медика был на удивление приятный голос. – Со всем остальным мы вполне справимся.

Торн без слов снял рюкзак и достал оттуда аптечку. Лицо капрала просветлело от искренней улыбки, фиолетовый глаз радостно заблестел. Она подскочила к ним. Жетоны глухо брякнули.

– Вижу, что мы можем договориться. Дайте мне три минуты – и будем готовы, – она открыла емкость и извлекла оттуда горсть дозаторов. Подняла трофей, показывая остальным. – Пайнкиллеры! Дорогие пациенты, се – знак близости ваших именин!

Один или два человека отреагировали тихими проявлениями энтузиазма, кто-то радостно поднял обожженную руку.

– Говорят, Флот все же решился? – Медик повернулась в их сторону. – Мы возвращаемся домой?

Если янки их не достанут. Если прямоточники не навернутся. Если они все как-то сумеют погрузиться в «Бетти» и «Фанданго». Если переживут весь сложный марш. Если челноки и правда прилетят.

– Вы верно слышали, госпожа капрал. – Вежбовский улыбнулся от уха до уха. Надеялся, что казался искренним. – Через два часа нас тут уже не будет.

И только тогда чуть внимательней присмотрелся ко всем присутствующим. Ни один не был вооружен, а первоначальное впечатление об униформе производили наброшенные на синие халаты куртки.

– Торн…

– Вижу. – Мужчина сделал полшага вперед и положил ладонь на рукоять автомата. – Капрал?

– Да, это местные. – Фиолетовоглазая женщина даже не казалась нервничающей. Пожала плечами. – Они ранены. Это госпиталь. Мы должны были их расстрелять?

– Может, и так. – Торн посмотрел на нее странно. Несколько секунд они с женщиной мерились взглядами. Потом рядовой рассмеялся коротко и довольно неприятно. Позволил оружию снова повиснуть свободно… – Полагаю, это просто ирония судьбы. Верба, сообщи лейтенанту Картрайт.

* * *

– Я была бы глубоко благодарна, если бы вы сообщили мне, что происходит. – Джейн Картрайт прекрасно контролировала голос. Но ее глаза говорили, что ситуация опасна.

Вежбовский взглянул на Торна и пожал плечами. Лейтенант пришла в госпиталь сразу после того, как получила рапорт, почти на полуслове оборвав разговор с Ниеми. Взяла с собой Пьяджи, но никому не сказала ни полслова. Несколько солдат заинтересованно глянули на нее, но никто ни о чем не спросил.

Теперь же женщина стояла перед американцами, что неуверенно поглядывали на нее. Была повернута к ним лицом, но взгляд ее мерил Пьяджи.

– Медицинский пункт обязан оказывать помощь каждому нуждающемуся в ней, так говорит закон войны…

– Закон войны. – Голос Картрайт был почти ласковым. – А что говорит закон войны о том, чтобы врать старшему по званию? Вам не пришло в голову, что стоило бы дать более подробную информацию о ваших пациентах?

– Если бы я сказал правду, эвакуации бы не было. – В серых глазах младшего лейтенанта блеснул огонь сопротивления. – Это же американцы. Насколько их жизнь важна для командования? Их просто оставили бы здесь – и вы прекрасно об этом знаете.

– Возможно, но решать это – не в вашей компетенции, лейтенант Пьяджи. – Картрайт говорила вполголоса, но Вежбовскому казалось, что слова ее разносятся по всему госпиталю. – Вы должны были передать сведения о состоянии «Майк Шесть Два». И не сделали этого.

– Я не сделал этого, поскольку знал, чем все закончится, – мрачно улыбнулся офицер. – «Эвакуировать только персонал Союза», – верно? А янки не придут сюда по первому зову, побоятся засады. И сколько это тянулось бы? День? Два? У этих людей нет столько времени!

– Возможно.

– Это я, а не вы должен был бы выполнить такой приказ. – Младший лейтенант говорил с нарастающим чувством, поскольку впервые казался вовсе не уставшим. – Вы отдали бы только команду и с чистой совестью остались бы в «Дюнкерке». А мне пришлось бы смотреть в глаза этим людям, которым я обещал охрану и…

Он вдруг замолчал, хотя Картрайт не сказала ни слова, только прищурилась вдруг. Долгое время она устремляла на Пьяджи совершенно неподвижный взгляд: напряженная, словно готовая к прыжку пума. Марчин медленно сглотнул. Он еще никогда не видел Картрайт в таком состоянии.

И тогда она вдруг расслабилась.

– Прежде чем вы провернули свой фокус, лейтенант, были десятки способов помочь этим людям. – В голосе ее не было гнева, которого Вежбовский ожидал. – Теперь же остается только самый худший.

Она повела взглядом по раненым и печально улыбнулась.

– Прошу вас продолжать подготовку к выходу. Выходим через пять минут.

* * *

В последний раз Марчин взглянул на «Майк Шесть Два» примерно через четверть часа, когда маршевая колонна Картрайт двинулась в обратный путь к зоне посадки прямоточников. Лагерь, лишенный даже немногих своих постояльцев, казался еще меньшим, словно бы придавленным окружавшим его туманом.

«Тебе это кажется», – пожурил он сам себя мысленно.