— Это займет всего несколько секунд, — сказал Дитер и тоже вышел из машины.
Водитель подал ему молоток с длинной ручкой и толстой головкой. Пройдя мимо бюста Эндрю Карнеги,[42] Дитер подошел к библиотеке. Разумеется, там было темно и тихо, а стеклянные двери защищены затейливой кованой решеткой. Обойдя здание со стороны, Дитер нашел вход в подвал с простой деревянной дверью, на которой было написано «Архив мунисипаль».[43]
Размахнувшись, Дитер принялся колотить по замку. Через четыре удара тот сломался. Дитер вошел внутрь и включил свет. Поднявшись по узкой лестнице на первый этаж, он пересек вестибюль и подошел к разделу художественной литературы. Найдя букву Ф, он достал томик Флобера — «Мадам Бовари». Нельзя сказать, что ему особенно повезло — эту книгу можно было найти в любой библиотеке по всей стране.
Открыв девятую главу, Дитер нашел отрывок, который искал. Оказывается, он хорошо его запомнил. Это полностью отвечало его целям.
Он вернулся в машину. Гёдель смотрел на него с иронией.
— Вам что, нечего почитать? — с удивлением спросил Вебер.
— Иногда мне трудно заснуть, — ответил Дитер.
Засмеявшись, Гёдель взял книгу у Дитера и прочитал заглавие.
— Классика мировой литературы, — сказал он. — И тем не менее думаю, что до сих пор никто не ломал дверей библиотеки, чтобы ее получить.
Они направились к Сан-Сесилю. К тому времени, когда они подъехали к шато, план Дитера уже полностью сформировался.
Он приказал лейтенанту Гессе подготовить Мишеля, раздев его донага и привязав к стулу в камере пыток.
— Покажи ему инструменты для вырывания ногтей, — сказал он. — Оставь их перед ним на столе. — Когда это было сделано, Дитер взял из кабинетов на верхнем этаже ручку, бутылку чернил и блокнот почтовой бумаги. Вальтер Гёдель пристроился в углу камеры пыток и наблюдал за происходящим.
Несколько секунд Дитер пристально смотрел на Мишеля. Лидер Сопротивления был высоким, с приятными морщинками возле глаз. Он представлял собой тот тип плохого парня, который любят женщины. Сейчас он был напуган, но не потерял решимости. Он без всяких сантиментов размышляет о том, чтобы как можно дольше выдержать пытки, догадался Дитер.
Дитер положил перо, чернила и бумагу на стол рядом со щипцами для вырывания ногтей — чтобы продемонстрировать альтернативу.
— Развяжите ему руки, — сказал он.
Гессе повиновался. На лице Мишеля появилось огромное облегчение в сочетании со страхом, что это все еще может оказаться неправдой.
— Перед тем как допрашивать заключенных, я беру образцы их почерков, — пояснил Дитер Вальтеру Гёделю.
— Почерка?
Дитер кивнул, не отрывая глаз от Мишеля, который, кажется, понял, о чем они говорят. Он явно был обнадежен.
Дитер достал из кармана «Мадам Бовари», открыл книгу и положил ее на стол.
— Перепишите девятую главу, — сказал он Мишелю по-французски.
Мишель медлил. С виду это было вполне невинное предложение. Дитер мог бы сказать, что Мишель подозревает какой-то трюк, но не может понять, в чем тут дело. Дитер ждал. Участников Сопротивления учили, что нужно делать все, что в их силах, чтобы оттянуть начало пытки. Мишель просто обязан был рассматривать это как способ отсрочки. Предложение вряд ли было таким уж невинным, но когда у тебя вырывают ногти — это гораздо хуже.
— Хорошо, — после долгой паузы сказал он и начал писать.
Дитер смотрел, как он пишет. У Мишеля был крупный и размашистый почерк, так что две печатных страницы заняли у него шесть листов почтовой бумаги. Когда Мишель перевернул страницу, Дитер его остановил, после чего велел Гансу отвести Мишеля обратно в камеру и привести Жильберту.
Просмотрев то, что написал Мишель, Гёдель с иронией покачал головой.
— Не могу понять, чего вы добиваетесь, — сказал он, вернул листки на стол и снова сел на стул.
Дитер очень осторожно оторвал кусок от одной из страниц, оставив всего несколько слов.
На лице у вошедшей Жильберты были написаны страх и вызов.
— Я ничего вам не скажу, — заявила она. — Я никогда не предам своих друзей. Кроме того, я ничего не знаю. Я только водила машины.
Дитер велел ей сесть и предложил кофе. — Натуральный, — сказал он, подавая ей чашку — французы могли получать только эрзац-кофе.
Сделав глоток, она поблагодарила.
Дитер окинул ее оценивающим взглядом. Девушка была довольно красива, с длинными темными волосами и темными глазами, но выражение лица казалось немного туповатым.
— Вы красивая женщина, Жильберта, — сказал он. — Я не верю, что вы прирожденная убийца.
— Конечно, нет, — с благодарностью сказала она.
— Женщина многое делает ради любви, ведь так?
Она посмотрела на него с удивлением.
— Вы что-то знаете?
— Я знаю о вас все. Вы ведь любите Мишеля?
Она молча наклонила голову.
— Он ведь женат, и это печально. Но вы его любите. И потому помогаете Сопротивлению. Ради любви, не из-за ненависти.
Она кивнула.
— Я прав? — спросил он. — Вы должны ответить.
— Да, — прошептала она.
— Тем не менее вас ввели в заблуждение.
— Я знаю, что я неправильно поступила…
— Вы меня не поняли. Ваше заблуждение не в том, что вы нарушили закон, а в том, что полюбили Мишеля.