Гай Мэннеринг

– А ведь это мне напоминает, мистер Плейдел, что пора вас угостить чаем, разумеется, если вы уже обедали.

– Я готов принять все, что угодно, из ваших рук, – ответил наш галантный юрист. – Да, я действительно обедал, то есть так, как можно пообедать на шотландском постоялом дворе.

– А значит, довольно скверно, – сказал полковник и взялся за звонок. Позвольте же мне что-нибудь заказать для вас.

– По правде говоря, – ответил Плейдел, – надобности в этом нет. Вопросом этим я уже успел заняться сам. Я немного задержался внизу, пока стаскивал свои ботфорты, такие широкие для моих бедных ног, – тут он не без самодовольства поглядел на свои конечности, которые для его возраста выглядели совсем неплохо, – и я успел потолковать с вашим Барнсом и очень сообразительной женщиной, должно быть экономкой; так вот, мы пришли к соглашению tota re perspecta 283 – извините меня, мисс

283 Приняв все во внимание (лат.).

Мэннеринг, за мою латынь, – чтобы эта почтенная дама добавила к вашему обычному ужину блюдо более существенное: парочку диких уток. Я сообщил ей (и очень почтительно) кое-какие соображения насчет соуса, и они в точности сошлись с ее собственными. Поэтому, если вы позволите, я уж подожду, пока уток изжарят, и плотно закусывать не буду.

– А мы и все сегодня поужинаем пораньше, – сказал полковник.

– Извольте, – согласился Плейдел, – но только чтобы я из-за этого не лишился раньше времени общества дам; имейте в виду, что я не поступлюсь ни одной минутой. Я

придерживаюсь мнения моего старого друга Бернета: я люблю, как древние называли ужин, вкусные блюда и беседу за бокалом вина, очищающую наш мозг от той паутины, которую за день свивают в нем и наше уныние и все деловые заботы.

Непринужденный вид мистера Плейдела и спокойствие, с которым он сумел позаботиться об удовлетворении своих эпикурейских желаний, позабавили молодых леди и особенно мисс Мэннеринг, которая сразу же почтила адвоката своим вниманием и благосклонностью. А во время чая они наговорили друг другу столько любезностей, что я сейчас уже не имею возможности их все пересказать.

Сразу же после чая Мэннеринг увел адвоката в свой маленький кабинет возле гостиной. По вечерам там обычно топили камин и зажигали свечи.

– Я вижу, – сказал Плейдел, – что вы хотели сообщить мне кое-что насчет элленгауэнского дела. Какие же у вас вести, земные или небесные? Чем порадует меня мой закаленный в боях Альбумазар? Удалось ли вам о помощью ваших вычислений узнать грядущее? Советовались вы или нет с вашими эфемеридами284, с вашим альмоходеном, с вашим альмутеном?

– Говоря по правде, нет, – ответил Мэннеринг, – и вы тот единственный Птолемей, к которому я намерен в настоящем случае обратиться. Подобно Просперо, я сломал свой жезл и закинул книгу в такие морские глубины, куда не достанет лот. И все же у меня есть важные новости. Эта цыганская сивилла, Мэг Меррилиз, явилась сегодня нашему Домини и, насколько могу судить, перепугала его не на шутку.

– Что вы говорите?

– Да, и она оказала мне честь вступить со мной в переписку, считая, что я и теперь столь же глубоко посвящен в тайны астрологии, как и в тот день, когда мы с ней встретились впервые. Вот ее послание, которое мне принес

Домини.

Плейдел надел очки.

– Ничего себе каракули, а буквы-то унциальные или полуунциальные285, как иногда называют крупный круглый почерк, и так все похожи на ребра жареного поросенка! Тут не сразу и разберешь!

– Читайте вслух, – сказал Мэннеринг.

– Попробуем, – ответил адвокат и стал читать:

– «Ищешь хорошо, а найти не можешь. Взялся подпи-

284 Эфемериды – заранее вычисленные положения солнца, планет, комет и других небесных светил.

285 Унциальные, полуунциальные – формы букв, встречающиеся в манускриптах с IV по

VIII в. (от лат. uncia – размер, равный двенадцатой части целого).

рать дом, что рушится, забыл, видно, что сам жизнь ему предсказал. Далеко было, глазами видел, теперь близко стало, руку протяни. Пошли сегодня к десяти часам карету в Портанферри на Крукедайкскую улицу, и пусть кучер привезет в Вудберн тех, кто попросит его бога ради». Позвольте, а тут еще какие-то стихи:

И солнце взойдет, и правда придет,

На хребтах Элленгауэнских высот.

В самом деле, таинственное послание, и кончается оно стихами, достойными кумской сивиллы. Так как же вы поступили?

– Что ж, – с видимой неохотой ответил Мэннеринг. –

Мне было жаль упустить случай, который мог бы пролить свет на это дело. Очень может быть, что старуха сумасшедшая и все ее словоизлияния навеяны расстроенным воображением, но ведь мы держались того мнения, что она больше знает об этом деле, чем говорит.

– Выходит, что вы послали туда карету? – спросил

Плейдел.

– Можете смеяться надо мной – послал.

– Смеяться? – ответил адвокат. – Нет, что вы; по-моему, это было самое разумное, что можно было сделать.