Гай Мэннеринг

Молодой Хейзлвуд, знавший слабую струнку своего отца, ответил, что хоть он и расценивал положение вовсе не с этой точки зрения, он представить себе не может, чтобы вдруг кто-нибудь задумал напасть на замок, где столько слуг и откуда так легко дать сигнал соседям и получить от них сильное подкрепление. Он добавил, что опасается, не пострадает ли доброе имя Хейзлвудов. Ведь, отзывая из таможни солдат, чтобы защитить свой дом, они тем самым показывают, что недостаточно сильны и не могут сами отразить разбойников. Он даже дал отцу понять, что стоит только врагам Хейзлвуда проведать об этих излишних мерах предосторожности, как ему прохода не будет от их насмешек. Последнее замечание немало смутило сэра Роберта Хейзлвуда. Как почти все тугодумы, он больше всего боялся показаться смешным. Он постарался напустить на себя важный вид, плохо скрывавший, однако, его замешательство; видно было, что он хочет показать свое презрение к молве, которая в действительности его очень страшила.

– Право, мне думается, – сказал он, – что покушение, жертвой которого сделался ты, как наследник и как представитель фамилии Хейзлвудов, было не чем иным, как покушением на мой дом. . Так вот, я считаю, что одно это уже может явиться в глазах большинства достойных уважения людей достаточным оправданием тех мер предосторожности, которые я принял, чтобы ничто подобное не могло повториться.

– Знаете, сэр, – сказал Чарльз, – я еще раз вам повторяю: выстрел произошел совершенно случайно, я в этом убежден.

– Никакой случайности тут не было, – гневно возразил старик, – ты просто хочешь казаться умнее старших.

– Да, но в том, что так близко касается меня самого...

– Тебя это совсем не так уж близко касается, то есть вовсе не касается тебя, молокососа, который любит во всем перечить отцу, но это касается всей страны, да, всего графства, и всего народа, и шотландского королевства, поелику здесь затронуты, и задеты, и оскорблены интересы всего рода Хейзлвудов, и все это из-за тебя, да. Преступник сейчас находится под надежной охраной, и мистер Глоссин думает. .

– Глоссин?

– Да, тот джентльмен, который купил имение Элленгауэн; ты его, должно быть, знаешь?

– Да, знаю, – ответил Чарльз, – но я никак не ожидал, сэр, что вы будете опираться на такой сомнительный авторитет. Все на свете знают, что это низкий, бесчестный мошенник; да боюсь, что и еще того хуже. А сами-то вы разве когда-нибудь раньше называли его джентльменом?

– Конечно, Чарльз, я и не называю его джентльменом в самом прямом и настоящем смысле слова, но я употребляю это слово, желая сказать, что он сумел возвыситься и достичь… словом, просто чтобы подчеркнуть, что это богатый, порядочный и даже почтенный человек.

– Позвольте теперь спросить вас, по чьему же приказанию был отозван караул из Портанферри?

– Я думаю, что мистер Глоссин не только не осмелился бы отдавать приказания, но даже и высказывать свое мнение, не будучи спрошен, в таком деле, которое так близко касается и замка Хейзлвуд и замковых Хейзлвудов, разумея под первым дом, в котором живет моя семья, а под вторыми – в целом, иносказательно и метафорически –

саму семью, в деле, которое, я говорю, так близко касается и самого замка Хейзлвуд и всех Хейзлвудов, живущих в замке.

– Но все же, сэр, насколько я могу судить, Глоссин одобрил эту меру?

– Сын мой, – ответил баронет, – как только известие о предполагаемом нападении достигло моего слуха, я счел нужным, уместным и своевременным посоветоваться с ним, как с ближайшим представителем судебной власти, и хотя, уважая и почитая меня и учитывая разницу нашего положения, он отказался сам подписать вместе со мной этот приказ, он тем не менее целиком и полностью его одобрил.

В это мгновение послышался громкий топот лошадиных копыт, все ближе и ближе. Через несколько минут дверь отворилась, и в комнату вошел мистер Мак-Морлан.

– Я очень прошу вас извинить меня, сэр Роберт, я вам помешал, но...

– Милости просим, мистер Мак-Морлан, – сказал сэр

Роберт, весь расцветая в приветливой улыбке, – вы никогда никому не можете помешать, потому что ваше положение помощника шерифа обязывает вас следить за порядком в графстве (а сейчас вы, должно быть, особенно озабочены безопасностью замка Хейзлвуд), и у вас есть безусловное, и всеми признанное, и неотъемлемое право явиться без приглашения в дом к самому высокопоставленному джентльмену в Шотландии – по той простой причине, что этого требует ваш служебный долг.

– Действительно, это мой служебный долг заставил меня помешать вашей беседе, – сказал Мак-Морлан, который с нетерпением ждал, когда он наконец получит возможность вымолвить слово.

– Вы никому не помешали, – еще раз повторил баронет, приветливым жестом приглашая его садиться.

– Позвольте мне сказать вам, сэр Роберт, – обратился к нему помощник шерифа, – что я приехал не с тем, чтобы здесь оставаться, но чтобы отправить этих солдат в Портанферри, и заявляю вам, что всю ответственность за ваш замок я беру на себя.