Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге.

Т а р а н т о г а. Мне и в голову не приходило, когда я это изобрел, какие на меня свалятся хлопоты, сколько будет забот: и финансы, и осложнения с полицией, но не в этом дело, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать мое брюзжание. Что делать! Свершилось, я изобрел эту машину и теперь должен нести свой крест!

Стук в дверь, голос Меланьи.

М е л а н ь я. Господин профессор, господин декан просят вас к телефону.

Т а р а н т о г а. Декан? Ах да! Простите, господин Браун, я оставлю вас на минуту. Только, пожалуйста, не трогайте ничего!

А л ь ф е н. Можете быть спокойны…

Профессор уходит. Альфен подходит к аппарату.

Неужели правда, что столько людей клюнуло на эту липу?

Нажимает рычаг. Легкое жужжание, больше ничего. Нажимает рычаг до конца. Стрелка опускается и останавливается на надписи *ПЕЩЕРНЫЙ ПЕРИОД». Альфен замечает, что аппарат присоединен проводом к чему-то очень похожему на электрокамин с круглым рефлектором. Спираль в центре рефлектора, нацеленного на белый круг на ковре, довольно ярко светится. Альфен, чтобы заглянуть в рефлектор, становится напротив него и оказывается на белом круге. С ним начинает твориться что-то странное. Он ссутуливается, глаза вылезают из орбит, всей фигурой он уподобляется огромной обезьяне, напрягается, делает несколько шагов, руки повисают, словно на них стокилограммовые бицепсы, ноги сгибаются в коленях Он начинает глухо урчать, бить себя в грудь кулаком. Дверь открывается, входит Тарантога, быстро соображает в чем дело, бежит к аппарату, устанавливает указатель на НОЛЬ. Альфен приходит в себя. Будто просыпается Трясет головой, выпрямляется, оглядывается по сторонам.

Мне показалось, что вы выходили… (Он как в тумане, но это быстро проходит.)

Т а р а н т о г а. Нельзя прикасаться к аппарату, юноша! Я же вам говорил! Извольте слушать… Как вы себя чувствуете?

А л ь ф е н. Прекрасно, а что?

Т а р а н т о г а. Ничего, ничего. Перехожу к объяснению вашей задачи.

А л ь ф е н. Я весь — внимание, господин профессор.

Т а р а н т о г а. Вы должны знать, что я с малых лет восхищался великими людьми, такими гениями, как Архи-. мед, Эсхил, Джордано Бруно, Ньютон, Кеплер и сотнями им подобных. Если бы не они, не развилась бы цивилизация!

А л ь ф е н. Естественно!

Т а р а н т о г а. Так вот, получив в руки такую возможность, я решил посетить этих мудрецов и гениальных художников. Я не хотел сразу отправляться в очень отдаленные эпохи: путешествия во времени несколько отражаются на организме — решил начать с Томаса Эдисона. Это было проще, не надо специально переодеваться. Парики, тоги, туники, ну сами знаете…

А л ь ф е н. Так, так! Ну и что? Как вам понравился Эдисон?

Т а р а н т о г а. Юноша! Знаете, кого я нашел? Абсолютного болвана, лентяя, все его интересы — мелкие карманные кражи. Телефон? Граммофон? Динамо-машина? Ах, об этом нечего было и говорить! Он разбирался в технике, как обезьяна в симфониях! О, какой шок, какое отчаяние!

А л ь ф е н. И это был Эдисон?

Т а р а н т о г а. Увы! Потом я проделал другие путешествия и был потрясен до мозга костей и разочарован: Гете был достоин Данте, Данте — Стефенсона, а все разом ломаного гроша не стоили! Коща, совершенно измотавшись, я вернулся из прошлого в настоящее, меня осенило! Вот она — моя Миссия!

А л ь ф е н. Вот как! Вы возненавидели этих глупых гениев?

Т а р а н т о г а. Нет. Чего ради я бы стал их ненавидеть? Я думал уже не о них, а о человечестве! Ведь я знал, что Ньютон должен открыть закон тяготения, Кеплер — законы движения планет, Коперник — законы движения Земли. Я знал, что должны быть написаны «Божественная комедия», произведения Шекспира, Горация, иначе не возникнет наша цивилизация! Поэтому, чтобы спасти престиж и славу великих ученых, артистов, художников, сберечь всю историю человечества, я решил…

Стук в дверь.

Что там?

Г о л о с  М е л а н ь и. Вы приказали напомнить, что в двенадцать у вас встреча с господином Ньютоном…