Читаем Функция: вы полностью

Она берется за ручку, чтобы отвести дверь. Чтобы увидеть свет, и структурировать тьму, и предопределить, изваяв из последних секунд неведения, все последующие годы своей жизни.

– Мать, – медлит темнота. – Мать, – соотносит дверные проемы. – Имей в виду, если ты снова сделала это… – из последних сил оттягивает она.

А затем толкает дверь, и свет возвращается.

* * *

За стеной орали.

– …безвоживание. Надо было сразу убрать алкоголь.

– И что теперь?! В ванну ее положить, что ли?!

Я резко сел. Оглушенно оглядываясь, попытался сообразить, кто я и где и как засыпал. Гостиничный номер в Эс-Эйте – наконец-то понял. Шарлотта на соседней кровати, вспомнил последнее, что видел перед сном. Сейчас её кровать была пуста. Покрывало с подушкой валялись на полу.

За стеной кто-то истошно закашлялся. Потом что-то упало, и кашель прервался. Отшвырнув плед, я рванул на звуки.

– Ты! – вопил Влад в ванной комнате. – Хватит выблевывать все подряд, ты ж не булимичка! А ты – не строй из себя главную, когда стоишь и ждешь, как стервятник! И ты!.. Ой, ё-ё-ё. Привет, малой.

Трубы гудели. Из раковины шел пар. Шарлотта стояла на коленях перед унитазом, и тот был весь в черной крови. Как и пальцы ее, окоченело вцепившиеся в ободок, и рубашка Влада, сидевшего рядом.

– Разбудили? – деловито поинтересовался энтроп, стирая со щеки кровь.

– Что происходит?!

Шарлотту рвало, но уже ничем – бесплодными, сводящими мышцы спазмами. Ариадна наблюдала за этим, сидя на краю ванны.

– Из-за искр все происходит быстрее, чем он рассчитывал. Она умирает.

Влад издал едкий, полный жгучей ненависти смешок.

– Как видишь, у снежки все схвачено. Сидит на подборе на случай, если цацки вылетят следующими.

– Это все упростит, – согласилась она.

Симбионт усмехнулся:

– Тогда время обзванивать знакомых хирургов. Даже если она сдохнет прямо сейчас, искр тебе не видать. Уж я об этом позабочусь.

– Вы что, издеваетесь?! – взвился я. – При чем тут искры?!

Они оба посмотрели на меня так, будто я прервал интеллектуальную беседу криком «вива ля революсьен!». Мне захотелось что-нибудь ударить.

Я сел рядом с Шарлоттой, убрал волосы от перепачканного кровью лица. Боль не только лишала красоты его. Она убивала личность.

– И ты ничего не можешь с этим поделать?! – уставился я на Влада.

– Что, например?! – возмутился тот.

– Чтобы ей не было больно! Хотя бы!

– Если сунусь глубже, она может не дотянуть до утра!

– А у тебя есть решение, для которого ей нужно дотянуть до утра?!

Влад клацнул зубами и замолчал. Под унитазом валялась разодранная пачка обезболивающего. Я схватил ее, посмотрел название и взвыл от злости:

– Колоть такое надо! Или ты только в коматозниках разбираешься?!

Энтроп резко выпрямился и отвернулся. Я швырнул таблетки ему вслед. Шарлотта снова зашлась кашлем. Глядя на это, я возвращался туда, куда не хотел. Менялись лишь декорации. Лишь возраст. Лишь цвет убитых постелью волос.

– Трус… – услышал я не шепот даже, а клокочущую в ее горле вибрацию. – Какой же ты трус, дорогой…

Слух у Влада был тонкий. Он дернул плечом и сказал:

– Да.

Голова Шарлотты ударилась об ободок. Я едва успел подхватить ее и с ужасом ощутить, как тело, потяжелев втрижды, размякло – будто бы это было уже всё.

– Да, – повторил Влад, разворачиваясь. – У меня есть решение, для которого ей нужно дожить до утра.

Он глядел, заслоняя свет, без тени улыбки и человечности. Воздух дымился от влажности. В раковине грохотал кипяток.

– Конечно, я слукавлю, если скажу, что меня вообще никто не контролирует, – продолжил энтроп уже в комнате, выправляя ворот пальто. – Не в том смысле, чтобы я никого не заражал. А на тот случай, если как раз это снова и понадобится. Война – всегда так непредсказуемо, согласны? Короче, мой достопочтенный ментор послала меня вчера по нашему общему делу – в основном падать вам в ноги. Но есть вещь, которую ее обязали делать вне зависимости от планов на вечер и личного отношения к моим подвигам. А делать ее для меня или для машери – решим в дороге. Мы быстро.

Я сидел на кровати, укутавшись в плед. Реальность последних пятнадцати минут требовала серьезной верификации.

– А если ты не вернешься? – спросила Ариадна.

– Это все упростит, правда? – хмыкнул энтроп. – В конце концов, оставляя ее с вами, я рискую куда сильнее. Вдруг у вас и правда есть знакомый хирург.

Симбионт перевел на меня взгляд и ласково улыбнулся.

– Я тебя недооценивал, – сказал он тоном «Влад-это-запомнил». – Славно.

И они с Ариадной исчезли в неосвещенной прихожей.

Шарлотта спала в своей постели. Ее умытое, размягченное сном лицо казалось почти безмятежным даже с синяками. Влад снова обезболивал ее, но милосердие его обходилось ей намного дороже, чем месть.

Когда Ариадна вернулась, я сказал:

– Если она умрет, мы не узнаем, кто стоит за ней.

– Мы спасем Минотавра. – Ариадна села рядом. – Я думала, для тебя это важнее всего.

– Важнее, разумеется, но… – Я выдохнул. – Не знаю. Наверное, я хочу понять, ради чего человек готов терпеть столько боли.

– Кого, – откликнулась Ариадна. – Думаю, ради кого.

Перейти на страницу:

Похожие книги