– Сегодня днем должны были состояться благотворительные торги фонда Обержинов. Под них снят большой зал здесь, внизу. Формально у фонда назначенный управляющий, так что торги могли провести без оглядки на события. Но пропажа детей вывела произошедшее в топ обсуждаемых тем. В современном мире дети не исчезают. Это плохой симптом.
Я знал, что мир редко помнил об исчезающих детях, но возражать не стал.
– Фонд отложил торги, а на подготовленной площадке инициировал пресс-конференцию формата «все со всеми». Представители Обержина и наблюдательных советов будут давать официальные комментарии, координировать волонтеров, которые хотят присоединиться к поискам детей. Все в таком духе. Мы тоже там будем.
– И госпожа-старший-председатель? – спросила Ариадна.
Энтроп кивнула.
– Зачем? – удивился Влад. – Какое вам дело до чьих-то пропавших детей?
– Никакого. Для нас это по-прежнему торги. Смотр подношений.
Я не понял. Затем понял: за место Обержина в наблюдательном совете. Эдлена Скрижальских бросила на Влада предупредительный взгляд:
– Мне не стоит объяснять, почему твое появление там крайне нежелательно?
Тот вскинул руки:
– Как раз планировал устроить марафон «Куриц-убийц» и авторских коктейлей с блю-кюрасао.
Энтроп покачала головой. Убежденной она не выглядела.
– Я перешлю приглашение. На этом все. В отличие от тебя, у меня не девять социальных жизней. Я не собираюсь стоять на линии огня. Всего хорошего. – Она кивнула нам с Ариадной, а для Влада, уже вполоборота, добавила: – Переодень их. Подойдет траур.
Симбионт тоже кивнул.
– Тот мужик, с которым вы цапаетесь последние десять лет, – улыбнулся он вслед уже знакомой мне, обгладывающей чужие слабости улыбкой, – главный фаворит госпожи-великой, не так ли? В гонке за место Обержина.
– Какая разница? – донеслось из коридора.
– Если да, я могу понять, почему ты кинула меня вчера. Он мне вообще-то нравится. Тем, что ты ему всегда проигрываешь, я имею в виду.
Эдлена Скрижальских не ответила. По крайней мере, словами. Но шаги ее в коридоре стали размереннее, тише. Затем они прекратились. Открылась входная дверь.
– До февраля, Влад, – услышал я наконец. – Да поможет тебе желание жить.
И дверь с грохотом захлопнули с той стороны.
Переодеться – хорошо, а что дальше? Я не знал лиц, не разбирался в именах и едва понимал, как устроены наблюдательные советы Эс-Эйта. Даже при том, что Ариадна была преемником Минотавра, а ее прямолинейность пушечного ядра могла пробить бастион корпоративных формальностей, я понятия не имел, что делать на этой пресс-конференции.
– Ждать, – сказала Ариадна.
«И вести себя непринужденно», – еще бы добавила.
В интернете я нашел афишу благотворительных торгов и понял, что видел ее в галерее. Импрессионистская, иссиня-черная – как, видимо, многое в жизни Охры-Дей – она сообщала, что вырученные средства пойдут на жилищные кооперативы для пациентов психиатрических клиник, которым некуда возвращаться после выписки. Еще я видел, что стало с самой галереей. Разлом в витрине, трещины на стенах, черные следы шин, затянутые плотным прозрачным нейлоном. Комментарии к фотографиям констатировали ущерб, несовместимый с культурной жизнью города. Эдлена Скрижальских была права: смерть Обержинов крепко держалась в трендах.
«Ладно полиция, но неужели супербогатая транс-корпорация не может найти двоих детей?»
«Да померли они тоже, вы чё. И замалчивается это, чтоб акции мамашки кому-нить впарить. Завтра их внезапно найдут, а после продажи, никем не увиденные, они скончаются, подавившись косточкой омара».
«Омара? Ха-ха».
«Проблемы белых людей из двенадцатикомнатных пентхаусов».
Снова пошел дождь. Я понял это, когда об экран разбилась большая прозрачная капля. Она вымарала из строчки последнее слово.
– Михаэль, – позвала Ариадна.
– А? – Я щелкнул блокировкой и попытался приткнуть априкот в карман куртки.
Куртки не было. Мы оставили ее в номере, вместе с плащом Ариадны и старыми вещами, взамен которых, протащив меня по трем этажам эс-эйтовской торговой галереи, Влад подобрал нам одежду для переговоров. В трауре, признаться, он разбирался. В конце, правда, стал настаивать на платье для Ариадны. За это я попросил чистую одежду для Шарлотты и хоть какую-то обувь. Влад со скрипом согласился. За платье заплатил я. Ту часть вещей, за которую полагалось платить Владу, он украл.
– Ты в порядке?
Ариадна выглядела необъяснимо другой в одежде по размеру. Но я смотрел на небоскреб. Череда конференц-залов Эс-Эйта располагалась в той же башне, что и отель, с отдельного входа перед большой смотровой площадкой, за которой мрачнее дождящего неба начинался океан.
– Да. Все хорошо.
– Я найду ее. Постарайся ни во что не ввязаться.
– Вы когда-нибудь встречались?
– Лично – нет.
Я сразу понял, что это значило: Стефан встречался.
– Фиц с Элизой… – помолчав, напомнил я. – Они сказали, госпожа-старший-председатель хочет забрать Минотавра. Что нам с этим делать?