Функция: вы

Госпожа-старший-председатель отстранилась, освобождая ему дорогу к лифту. Я беспомощно поглядел на Ариадну. Меньше всего мне хотелось, чтобы Лак Бернкастель уходил. Прямо сейчас он казался самым безопасным существом в мире. Но они говорили о Минотавре, верно? О том, ради чего мы сюда пришли? Лифт уже отбыл, а я все еще думал: пожалуйста. Громко, отчаянно, этажей пять ему вслед: пожалуйста-пожалуйста, даже если мы отсюда никогда уже не выйдем, отдайте это чертово распоряжение.

– И последний вопрос, преемник, – прошелестела госпожа-старший-председатель. – Та искра, что восемь лет считалась украденной сообщниками Юрия Пройсса, все это время находилась в лабиринте?

– Нет, – ответила Ариадна. – Но она тоже была под нашим контролем.

– Досадная очевидность. Зная Дедала и вашего предшественника…

Функция посмотрела на меня.

– Пейте.

Но мне не то что вода – воздух с трудом проходил в горло. А она повторила:

– Пейте, преемник. У вас обезвоживание. Даже в пределах суток одни из вас уязвимее других.

Я мотнул головой, пытаясь откреститься от всего сразу: минералки, и слабости в ногах, и уж тем более Ариаднина преемничества.

– Если это был последний вопрос, чего вы от нас хотите? – спросила она.

И я понял, что ни разу не додумывал досюда.

– Вы неприкосновенны. – Функция поплыла к диванам. – И можете уйти в любой момент. Но вам следует знать, что гибель Яна Обержина разомкнула цепочку событий, внутренние связи которых были незаменимы. Просыпались сотни звеньев. Будущее многих охромело. На этот раз ваши потери не выглядят критичными, и мы начинаем терапию, согласно моему предложению. Но искры – лишь симптоматика. В глубине произошедшего скрываются имена. Они ждут затишья, чтобы сделать следующий ход. Разве вы не хотите избежать повторения истории?

– Вы знаете, кто стоит за покушением? – спросила Ариадна.

– Нет, – прошелестела госпожа-старший-председатель. – Пока нет.

Вплыв в квадрат диванов, она опустилась на правый, к нам в профиль.

– Система статична в момент восприятия. Но два момента – уже движение. Сводя их воедино, плотно, как страницу к странице в бесконечной книге, я создаю массив, а лапласы считают по его внутренним связям. Так мы познаём, что и как. Однако в предательстве главный вопрос – почему. И вопрос сей… сугубо человеческий. Без вас мы способны ответить на него лишь в ретроспективном порядке. Но вместе, триедино, мы сможем понять все сейчас.

Только тогда Ариадна посмотрела на меня. И это был вопрос. Ведь впереди нас могли ждать имена, которые я боялся услышать, ответы, что лишили бы меня покоя на всю жизнь. И я не хотел, не хотел ничего из этого, я лишь пытался помочь Минотавру, но…

Мама Кристы заняла место Охры-Дей. В проекте, который принадлежал госпоже-старшему-председателю. Где каким-то образом использовались искры. А значит, то, что их пытались похитить и, вероятно, попробуют снова, покуда мы не выясним, кому и зачем они нужны, – теперь это были и мои проблемы тоже.

Где-то здесь я обычно отводил взгляд. Но не сегодня. Ариадна увидела это и, отвернувшись, шагнула к диванам. Наши лучшие разговоры обходились без слов.

– Что вы предлагаете?

– Пропустить через вычислительные мощности лапласов ваши знания. Разум человеческого индивидуума локален, но эмоционален. Оттого субъективен. Оттого въедлив и цепок. Однако он ограничен фильтром личного восприятия и осмысляет только то, что ему выгодно. Если мы пропустим через лапласов все, что осталось за пределом вашей избирательной картины мира, что осело на дно памяти и бессознательного, – уверена, мы обнаружим связи, о которых вы даже не подозревали. Вкупе с тем, что ваш предшественник называл творческими умозаключениями…

Это слово – предшественник; оно тревожило меня. Я тоже подошел к диванам, и функция царапнула меня краем пристального взгляда:

– Это его идея. Она нам очень нравится.

Я не понимал, о ком она говорила. О Минотавре? В качестве преемника? Госпожа-старший-председатель развернулась, и я слишком поздно вспомнил, что она читала мысли. То есть – буквально: текстом по воздуху. Как я через уджат.

– Господин предшественник пришел на следующий день после кончины Юрия Пройсса, предсмертным письмом признавшегося в попытках украсть искру. Нельзя сказать, что я не ждала. Напротив. Это обещало стать началом взаимовыгодного сотрудничества. Господин предшественник желал знать, кто из лабиринта был сообщником Юрия, исполнительной мощностью всего его плана, ведь Минотавра убили, а искру похитили, – но к заказчику она так и не попала.

Слушая, я медленно опустился на соседний диван. Ариадна тоже села, через стол от госпожи-старшего-председателя.