Функция: вы

Габриэль разлепила веки и увидела осыпающийся потолок галереи. А на фоне него будто вырезанную из черно-белого фильма Ариадну в мокром летнем платье. Девочку из пещеры со светящимися синими экранами и бордово-коричневым заревом костра. Здесь на ней не было ни грамма цвета.

Габриэль все еще лежала на спине, привязанная к стулу. Девочка с усилием перевалила его на бок. Она принялась ослаблять узлы, и Габриэль чувствовала ее ледяные, негнущиеся от холода пальцы. Габриэль хотела что-то сказать, но горло лишь сжималось в беззвучных спазмах. Наконец веревка просела. Габриэль дернула плечом, вырывая себе лишний сантиметр движения. Следом еще один, за ним другой, она чувствовала, что почти освободилась, как девочка вдруг вскрикнула – и пальцы исчезли.

– Ты что здесь забыла?! – рявкнула Ариадна сверху.

Она оттащила девочку от стула. Габриэль забарахталась. Она слышала глухую возню, оборвавшуюся ударом, и то, как девочка подавилась вдохом. Удар повторился, вошел в ритм. Габриэль продралась обветренным бездной телом сквозь веревку, оттолкнулась, но тут же упала. Стул протащился за ней. Габриэль вывернулась и увидела петли кусачей пеньки, срастившие ее со стулом на уровне лодыжек. Она брыкнулась. Стул тоже. Тварь, рассвирепела Габриэль, накинувшись на веревку. Тварь, тварь, тварь, думала на каждый удар, чтобы слышать только свой голос.

Она набросилась на Ариадну со спины, сбив с ног, провезя лицом по кучкам праха. Пистолет вылетел из-за ее пояса. Габриэль метнулась за ним. Ариадна схватила ее за ногу, и Габриэль завопила, припав к полу. Ариадна рывком вывернула ей щиколотку. Габриэль перевернулась на спину, лягаясь, как угодивший в кипяток жук. Ариадна отдернулась, сраженная этой бессмысленной тратой энергии.

– Не вмешивайся, – поднимаясь, бросила в сторону.

Габриэль отползла, взглянула туда же. Сочувствие и любовь к ближнему тоже не были в ее ведении, и потому, увидев сжавшийся на полу черно-белый калачик, что казался беззащитнее воробушка на морозе, она почувствовала то единственное, что принадлежало ей. Только ей.

Слепую безудержную ненависть.

– Она все равно убьет тебя! – заорала Габриэль на существо, которое недавно спасло ее. – Позволит Стефану убить тебя! Тебе нечего терять!

Калачик съежился в крошку, в выколотую точку на линии чужой непрожитой жизни, и перед глазами Габриэль заплясали все оттенки ярости. Красные-красные, как христианский ад. Она с ревом понеслась на Ариадну, протаранила головой живот, повалила, заколотила без разбору, не понимая, куда и зачем. На стороне Габриэль были чувства, клокочущие и жгучие, плесенью расползавшиеся по изнанке вежливых улыбок столько лет. Они вдребезги разнесли Ариадново хладнокровие. Но не навыки. Не чужое умение, выжидая, определять слабости и переигрывать противника, используя инерцию его ошибок.

Когда Ариадне удалось скрутить Габриэль, та молотила воздух, клацая зубами, словно животное. И не понимала, куда ее снова тащат. Без стула, спиной по полу, за накрученные на кулак волосы.

– Я пыталась, – прорывалось сквозь яростный вой не менее яростное шипение. – Пыталась хоть как-то отгородить тебя. Но на твое упрямство не хватит никаких полумер.

Ариадна выволокла Габриэль сквозь оплавленный разлом наружу. Ветер наотмашь ударил ее в грудину, заставив замолкнуть. Габриэль проморгала красное, его сменило другое красное, и оно бродило, ферментировалось, как Ариадна и описывала, и черное копошилось в нем червями, будто в четырехмерно распятом трупе.

– Ненавижу тебя, – простонала Габриэль. – Надеюсь, ты выживешь и проведешь тупую бессмысленную жизнь в комнате с мягкими стенами, где вам со Стефаном самое место.

Ариадна не ответила. Она вздернула Габриэль за волосы, поставив на колени у самого края. Ничто, порадовалась их возвращению бездна. Ничто-о-о, влилась сладостным шепотом в уши, а оттуда в мысли, в горло.

Габриэль закрыла глаза.

Ты мой корм, ничто.

Вдалеке что-то громко хлопнуло, но Габриэль не показалось это важным. Натяжение в волосах исчезло. Тело качнуло вперед. Она ждала удара коленом между лопаток, пинка в поясницу, чего-то простого и техничного, как включенный поворотник. Но вместо этого ее объяло холодным и мягким, и потянуло назад. Габриэль повиновалась. Откинулась на спину, но не упала. Холодом затягивало позвоночник, ребра, но не больно – как защитой от огненного ветра. Габриэль открыла глаза, опустила голову. Увидела узкие белые руки, обнимающие ее со спины. Они держали пистолет Ариадны, и металл его был теплее сомкнутых на рукояти пальцев.

Не только из-за недавнего выстрела.

Габриэль пошевелилась, украдкой обернулась, боясь, что это часть обещанного сумасшествия. Но Ариадна в мокром летнем платье по-прежнему сидела за ней, уткнувшись лбом в лопатки. А больше на краю бездны никого не было.