Функция: вы

Безупречно буклетная стюардесса и курьер в мыльном комбинезоне прошли мимо нас к стеллажам. Под локтями они держали широкие картонные холсты, в которых я опознал заготовки для коробок.

– Помещение нуждается в обработке, – сказал пожилой мужчина. – Прошу покинуть его.

– Конечно, – примирительно согласился Мару. – Мои друзья уже уходят. Я же, с вашего позволения, дождусь скорой. Боюсь, к нашим подозрениям нужны будут соответствующие объяснения.

Я слушал их, глядя, как курьер собирал коробки. Как сводил хрусткие сгибы, продевал в прорези вкладыши, ставил на пол и брался за следующую. Как стюардесса снимала с полки сувениры. Как те пропадали в готовых коробках, один за другим.

– Расчетное время прибытия – одиннадцать минут, – промолвил Дедал под тихое многомерное перестукивание.

Наверное, так было нужно. Наверное, обеззараживая, Дедал не хотел ничего повредить. Но от чувства, что Минотавра списывали у меня на глазах, я на секунду потерял связь с реальностью.

– Да хватит… отпусти… – послышалась возня со стороны, и отчаянный вскрик Элизы оборвал гипнотический стук. – Вы! Вы можете его спасти! Уже спасали!

Я бездумно посмотрел на близнецов. Фиц соображал даже меньше моего. Потому что Элиза, вырвавшись из его рук, уже дернулась к Дедалу, а он по-прежнему держался за воздух на уровне ее локтя.

– Тогда он тоже был болен, разве нет?! Но вы забрали его сюда даже без контрфункции! Почему вы не можете помочь ему еще раз?!

Я знал ответ на этот вопрос. Они тоже знали, не могли не – теперь они были к нему ближе всех. В прошлый раз Дедал был не один.

– У каждого своя оптимизирующая функция, – молвил курьер, разматывая скотч.

– Чушь! Вам просто плевать!

Стюардесса посмотрела на нас сквозь перьевую маску, расписанную золотом, и сообщила:

– Расчетное время прибытия – восемь минут.

Фиц нетвердо подошел к сестре, поймал ее за руку. Элиза отдернулась, размазывая слезы по лицу. Скользкий средиземноморский шелк ее блузки разъехался по ключицам, оголяя узкокостную, смуглую, совсем не двадцатипятилетнюю мальчишескость.

– Что за… – вдруг прохрипела Ольга.

По-прежнему сквозь уджат я посмотрел вглубь галереи. Из дымных сумерек, сквозь вихрь атра-каотики, проступила фигура. Босая, прямая и черная, с пятном света вместо лица.

– Ариадна!

Мимо напрягшегося Викторова плеча, мимо окаменелой Ольгиной спины я шагнул к ней навстречу – и замер. Ее тело подергивалось золотой рябью. Ее голову окружал венец скудных отражений реальности. Ее рука сжимала пистолет. Хотел бы я сказать, что в последнем не было ничего необычного.

– Лабиринт не выдает артемисы без крайней необходимости, – выдавила Ольга. – Как? Почему он у нее?

– Артемисы защищают лабиринт, Минотавра и Дедала, – откликнулся Виктор. – Чтобы использовать их, нужно хотеть того же. По крайней мере еще в полночь атрибуты работали так.

Конечно, Ольга задала другой вопрос, но Виктор был прагматиком и слышал только то, что слышал.

Ариадна приблизилась. Пораженный, я до сих пор смотрел на нее сквозь уджат, в мыслях почти безмолвную, объятую холодом, и пустотой, и завивающей волосы влажностью; наконец поглядел на босые ступни в черных колготках. Глаз не видел, но уджат знал: они были мокрыми. Мой легкий озноб, как после душа, оказался настоящим.

Она протянула мне артемис. Я машинально принял его и почти выронил, не готовый к весу настоящего оружия. А Ариадна молвила:

– Девушка из галереи.

– Что? – растерялся я.

– Девушка, – спокойно повторила она. – Которую ты закрыл от саннстрана. Она была здесь. Полагаю, в обществе энтропа.

– Смотрительница? Но… как? Зачем?

Ариадна смерила меня долгим, ничего не выражающим взглядом.

– Она не работала там, Михаэль.

Ольга накрыла нас в шаг – гневной, звенящей цепями тенью.

– Что за девушка? Какая галерея?!

Я открыл рот, чтобы ответить, но не смог. Мне не позволили рассыпавшиеся по белому паркету волосы. Волосы-волосы-волосы. Окаймленные серебром глаза.

– Обержина… – наконец выдавил я. – Ян Обержин. Мы были там, когда он умер. Мы…

Ольга застыла, пораженная узнаванием. В мире, где не бывало совпадений, эти секунды значили все.

– Входная дверь была открыта, – продолжила Ариадна и поглядела на Мару. – Минотавр мертв?

– Нет. Но без прогнозов.

– В смысле – открыта? – пробормотала Ольга.

– Ждем скорую. Похоже, у нас дрезденская чума.

– Что значит открыта?!

Ариадна посмотрела на Ольгу, как и все мы, снизу вверх, только взгляд ее мало отличался от того, с каким Дедал упаковывал сувениры.

– Это значит, что кто-то не закрыл ее, когда вошел. Или, с очевидной целью, открыл изнутри.

От того, как она это сказала, – будто это ничего не значило; будто из нашего потрясенного молчания не проступало то, чего она не сказала, – я понял, что совершенно не готов к правде.

– Что с атрибутом? – спросила Ариадна.

– Атрибутом? – помедлив, уточнил Мару.

– Минотавр успел вернуть его в хранилище?

Он промолчал, и я просяще обернулся. Я знал: если Мару не сохранит спокойствия, никто не сможет.