Функция: вы

– Сейчас это неважно.

– Для меня – важно! Это то, что происходит со мной! Тебе совсем плевать?!

Хольд уперся ладонями в стол и ничего не ответил. Я сделал шаг, надеясь различить его лицо.

– Михаэль, – глухо обронил он, хотя никогда меня так не звал. – На самом деле, с тобой происходит кое-что другое.

Он опустился на стул, вероятно, стиснув зубы. Я услышал злой свистящий выдох, сдерживающий стон.

– Дай мне рассказать. И на этот раз не перебивай. Я никогда не был так серьезен как сейчас. И никогда уже, по объективным причинам, не буду.

Я вернулся, пошатываясь, тоже сел.

– Госпожа М. Ты знаешь, где она сейчас?

Я молча кивнул.

– Отлично. Как только выйдешь отсюда, перепроверь и перепрячь. Конечно, ее невозможно найти через систему, только глазами, но… – Минотавр прокашлялся. – Давай по порядку. Первый раз я увидел ее в хранилищах лет девять назад, когда оцифровывал атрибуты для атласа. В записях Дедала она значилась как «женщина, облеченная в солнце». Откровения не твоя любимая часть, но там есть такой персонаж – Женщина Апокалипсиса. Рюшечка не в духе синтропов, согласен, они бы никогда не назвали атрибут метафорой…

– …по-моему, это не метафора…

– Еще раз перебьешь меня…

– Прости. Извини.

– Короче, я был молод и незамотивирован, и не обратил внимания на письмо, подшитое к инвентарной книге. Отцифровал, как есть, забыл на много лет. Потом увидел ту картину Дескарсена. Госпожа М., расшивающая покров для Змееносца. Сходство, признаться, фотографическое. Знаешь, кто такой Змееносец? В мифическом смысле.

– Мне отвечать?.. Не засчитается за…

– Асклепий, – невозмутимо перебил меня Хольд. – Он же Эскулап. Человек, долечивший людей до того, что они стали воскресать. У него на посохе жила змея, из яда которой он изготавливал противоядия. Отсюда и прозвище. Зевс убил Асклепия, потому что, победив смерть, тот откусил от божественной монополии на чудеса, и это сюжет первой картины. Доктора пропускаем, это не к нашей части. На третьей картине госпожа М. готовит Змееносцу с первой погребальный покров.

Где-то в глубине этажа хлопнула дверь. Хольд всмотрелся в темноту, из которой я пришел, и глухо резюмировал:

– Все еще не сигареты.

На грани с воображением я услышал тихие прогулочные шаги.

– Так, о чем?.. Ах да. Вернувшись к госпоже М., я обнаружил следующее. Во-первых, что это не просто атрибут, а так называемая вещь-в-себе. Редчайшая, непознаваемая извне штуковина. Ни бита информации. Во-вторых, что за прошедшие годы у нее был еще один посетитель, и он как раз со своими замашками пиромана умел познавать изнутри.

– Стефан, – прошептал я. – Ариадна вспомнила о нем, когда увидела срезанную прядь.

– О… Про письмо она ничего не вспомнила? А то, может, зря распинаюсь.

Я покачал головой.

– О письме рассказала госпожа-старший-председатель. Она пыталась получить его от нас, а до этого от него – когда он приходил к ней, как преемник. И она… показала мне кое-что.

– Кое-что?

– Другую вероятность. Где он стал Минотавром, а ты нет.

Хольд медленно откинулся на стул, отдаляясь от меня, и не только физически.

– Ну-ну, – услышал я ровный голос, надтреснутое безразличие в нем. – И как у тебя сложилось? Поступил в университет?

Не знаю, как я это вынес бы, если бы мы видели друг друга.

– В той вероятности он принес ей письмо, – продолжил я. – Я помню там какие-то имена. Имя Стефана было среди них, и госпожа-старший-председатель хотела знать, на одной ли они стороне.

– На одной?

– Да вроде…

– Очень в его стиле – убить нас всех.

Хольд фыркнул. Я промолчал, устав быть частью их наполовину посмертных отношений.

– Там правда имена, – продолжил он. – Из разных вероятностей. Восемь лет назад, будучи преемниками, мы со Стефаном определили точку бифуркации, по крайней мере, у двух. Это однозначные маркеры времени. Все происходит здесь и сейчас.

– И что эти люди должны были сделать?

– Вернуть тело троицы тому, кто убил ее.

Я недоуменно качнул головой, и Хольд изобразил сухое, злопамятное удивление:

– Ну как же? Нашему новому общему другу. Фальсификатору из Вандеи.

Я моргнул и подумал: ого. Вспомнил Эдлену, которая рассказывала все как-то иначе. Талантливый художник, убеждала она. Просто человек, раз пять повторила.

– Его зовут Адам. Но, может, и нет. Может, это ирония такая, не знаю. Я скакал по Европе несколько месяцев, разбрасываясь именами из письма и неприличными теориями, чтобы он заметил меня. И он заметил. Меня трижды пытались убить. Последний раз – в Бари, в день нашей с ним встречи. Он отравил меня, и я умирал весь разговор, но узнал об этом самым последним.

– Так он, что… Правда человек?

Хольд выразительно хмыкнул.

– Но… Как? Как ему удалось?..