Фулл сайз. Только не в меня

– А перед этим Анна Валерьевна чуть не лишилась глаза. А до нее Светлана Юрьевна осталась заикой. И костюм этот твой дурацкий? Давай тебе купим красивых платьев, шубку. Ты же девочка, а одеваешься, словно сбежавший из детского дурдома пациент. Я все понимаю и постараюсь уделять тебе больше внимания.

– Я супердевочка, па, – показывает щербинку между зубами Маринка. – И костюм у меня клевый. Костюм супергеройский, и маска, между прочим тоже. А няни сами были виноваты, честное слово. Та, что заикается теперь, просто не оценила шутку. А кровь даже не похожа была на настоящую.

– Светлане Юрьевне так не показалось, – хмыкаю я, вспоминая сколько отсыпал нервной тетке богатств на лечение, щедрой рукой.

– Зато теперь она закаленный в боях боец, – хихикает дочура. – И, кстати, тебя тренерша вызывает, Юлька из балетной студии меня дразнит. Говорит, что я такая шумашедшая, потому что у нас семья не… Неполцевная, что ли. Не помню как она сказала. А Юльку я побила, хотя она больше меня и ей уже восемь. Она ведь тоже сама виновата, теперь тебе надо идти к моей учительнице, потому что у Юльки нос похож на сливу. Где справедливость? Вот я вырасту, стану суперженщиной и наведу порядок.

– Девочки не должны драться, – включаю правильного папашу. Но в душе горжусь своей дочерью. Нельзя позволять глумиться над собой. Ответ всегда должен быть адекватным ситуации. – И говорить надо правильно. Не шумашедшая, а сумасшедшая, – машинально поправляю я, чувствуя зарождающуюся глухую ярость. Мое место на офисной парковке перегорожено какой-то колымагой. Вокруг чертова ведра с болтами мечется начальник охраны, снова не пойми чем занимавшийся раньше. Это уже становится традицией. Неужели так сложно выполнять работу, за которую я ему плачу хорошие деньги.

– Уволен, – рычу я, с силой хлопая дверцей своего джипа. Маришка вздрагивает от громкого звука и кривит губки. Вот-вот заревет. Черт, я снова напугал дочь. Она боится вспышек агрессии. Отстегиваю ремни, которыми малышка пристегнута к детскому креслу. Надо учиться держать себя в руках.

– Макар Семенович… – в голосе человека-горы, растерянно глядящего на меня, просительные нотки. Господи, пусть он заткнется. – Ну невозможно уследить. Центр города, люди место ищут, как ошалевшие. Я говорил, что надо барьер поставить.

– И даже получил на это деньги, Игоряша. Но шлагбаума до сих пор нет, а я каждый день не могу оставить проклятую машину на своем месте. Я тебе давал три шанса, как помнишь в том анекдоте про тещу и три предупреждения. Так что не обижайся. Расчет получишь в бухгалтерии, – выплевываю я, подхватывая на руки вполне уже тяжеленькую пятилетнюю девочку.

В кондиционированном воздухе старинного особняка, переделанного мной под офисное здание, слегка прихожу в себя. Стараюсь дышать через нос, так как меня учил мозгоправ. Выходит не ахти, но все равно, я уже не хочу убивать.

– Па, а дядя Игорь теперь как будет денежки зарабатывать? – тихо спрашивает Маришка. – У него же сынок маленький и мама болеет.

Я молча сажаю ее на стул. Плевать я хотел, как этот держиморда будет жить. Новенькая девка вскакивает с офисного кресла. Эти чертовы секретарши меняются у меня, как стекляшки в калейдоскопе, не выдерживают моего характера. Сбегают, или я их увольняю в припадке ярости. Чаще всего второе.

– Это моя дочь. Следи за ней, глаз не спускай. У меня сейчас важное совещание онлайн. Час меня не беспокоить. И еще, принеси мне договор с корейцами Как там тебя?..

– Мила, – черт, и эта лепечет как раненая курица. Все, как под копирку. Через неделю она начнет мне строить глазки, юбки будут становиться все короче и короче, а речь растянутой и невразумительной. Но в данный момент она еще просто не поняла, как себя вести. – Когда вам подать договор?

– Вчера, – ухмыляюсь, глядя на дочь, уже исследующую приемную. Сейчас она похожа на маленького охотничьего сеттера. – Мила, мою дочь зовут Марина.

– Я вас поняла. Марина Макаровна под надежным присмотром, – криво улыбается чертова девка, только что под козырек не берет, слава богу. Я б не вынес такого перфоманса. Что за день такой? И няня эта проклятая сломала ногу очень не вовремя. Праздники, я дал выходные прислуге, надеясь, что пятидесятилетняя дама справится с ребенком и сможет сварить дурацкую кашу. Сам я дома не собирался питаться.

– Договор, – рычу я, дергая воротник рубашки, дышать снова нечем.

– Па, все будет хорошо, – улыбается моя девочка, – я прослежу. Иди, а то тебя ждут там дядьки эти уже наверное важные. Я порисую и в окно погляжу. Тут красиво.

Маришка раздувает щеки, изображая важняков, и я едва сдерживаю истерический смешок. Слежу за взглядом дочери, устремленным в окно.

Да, красиво, и очень шумно и пафосно. Исторический центр города летом утопает в зелени, но сейчас выглядит весьма уныло.

Я закрываю дверь в свой кабинет и обваливаюсь в кресло, предварительно достав из ящика стола бумажный пакет. Надо привести мысли в порядок. Вспышки немотивированной агрессии стали моими частыми спутниками.