Фулгрим

- Лаэран - все еще место боевых действий, и когда соединения Лорда Командира Фаддея Файла займут планету, я обязан предупредить Вас, что Вы будете наблюдать свидетельства нашей войны и жестокие, кровавые последствия битв. Не бойтесь того, чтобы рассказать правду о войне, Вы должны увидеть всю её: славу и жестокость. Вы должны ощутить историю.

Ни одна душа не шевельнулась; Остиан и не ожидал ничего другого. Увидеть поверхность нового мира для всех было слишком заманчивым, чтобы сопротивляться, и он прочёл на лице Кеосорона то же мнение.

- Тогда мы начнем с распределения на транспорты, - сказал Кеосорон, и два итератора, спустившись от платформы, двинулись среди собранных летописцев с планшетами данных, проверяя имена в списках, и направляя их к определяемому транспорту, который доставит их на поверхность планеты.

Коралина Аценса пошла по направлению к нему, его пульс ускорился, когда он познал всё мощь воздействия её красоты. Изящная, словно великолепная скульптура, её волосы были столь темными, это походили на блестящее масло. Ее полные губы были покрашены в яркий пурпур, а ее глаза светились внутренним светом, что говорило о дорогой аугметике.

- Ваши имена? - спросила она. Остиан потерялся в мягком, мелодичном звуке ее голоса. Ее слова текли по нему словно горячий туман. Он сморщил лоб, пытаясь вспомнить своё имя.

- Его зовут Остиан Делафор,- сказала Серена надменно, - а моё - Серена де Анжелус.

Коралина проверила свой список и кивнула.

- Ах, да, госпожа де Анжелус, Вы отправитесь на Полете Совершенства, Громовой Ястреб уже здесь.

Она повернулась, чтобы пройти дальше, но Серена взяла её за рукав и спросила:

- И мой друг?

- Делафор... да, - пробормотала Коралина. Я боюсь, что Ваше приглашение на поверхность отменено.

- Отменено?! - спросил Остиан. О чем Вы говорите? Почему?

Коралина покачала головой:

- Я не знаю. Все, что я знаю, - то, что у Вас нет разрешения посетить Двадцать Восемь Три.

Речь её звучала чарующе, но резанула его по сердцу, что раскалённые ножи.

- Я не понимаю, кто мог отменить мое приглашение?

Коралина с раздражением проверила свой список.

- Здесь говорится, что Капитан Кеосорон отменил его по просьбе госпожи Кински. Это - все, что я могу сказать Вам. Теперь извините.

Красивый итератор прошла дальше, а Остиан остался стоять, ошеломлённый и безмолвный от величины злобы Беки Кински. Он осмотрел палубу и увидел, что она поднимается по посадочному трапу Штормовой птицы и посылает ему насмешливый воздушный поцелуй.

- Сука! - он сжал кулаки. Я не могу в это поверить.

Серена положила свою ладонь на его руку и сказала:

- Это нелепо, мой дорогой, но если ты не можешь полететь, тогда и я не буду. Увидеть Лаэран без тебя ничто, если тебя не будет рядом.

Остиан встряхнул головой.

- Нет, ты летишь. Я не хочу, чтобы это синеволосое чудо испортило путешествие нам обоим.

- Но я хочу показать тебе океан.

- Будут и другие океаны, - сказал Остиан, изо всех сил пытаясь сдерживать своё горькое разочарование. Теперь пойди, пожалуйста.

Серена медленно кивнула и поцеловала его в щёку. В порыве Остиан взял ее за руку и наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в губы, но лишь прикоснулся к её напудренной щеке. Она улыбнулась и сказала:

- Я расскажу тебе всё об этом во всех подробностях, когда вернусь, обещаю.

Остиан наблюдал за её Громовым Ястребом до того, как пара мрачных солдат сопроводила его обратно к мастерской.

Там он начал яростно крушить мрамор.

В МЕДИЦИНСКОМ ПОМЕЩЕНИИ, облицованные плитками стены и потолок, были голы и блестели, их поверхность держалась в безупречной чистоте слугами и рабами Апотекария Фабия. Видя их день и ночь, Соломон чувствовал, что от пребывания здесь сходит с ума, в то время как его кости заживали, неспособный видеть что-нибудь кроме их совершенной белизны. Он не мог вспомнить точно, когда случилось крушение; его Буревестник упал в океан во время наступления на последний атолл Лаэр, но чувствовал, будто это было целую жизнь назад. Он помнил только боль и мрак, когда, чтобы выжить, отключил большинство своих физических функций, пока спасательный корабль не поднял его тело с места аварии.

К тому времени, когда он очнулся в Апотекарионе Гордости Императора, война на Лаэре была давно выиграна, но цена той победы была ужасно высока. Апотекарии и медицинские рабы носились вверх и вниз по палубе, с должным усердием обслуживая своих пациентов, и борясь за то, чтобы те как можно скорее вернулись к полноценной жизни.

Апотекарий Фабиус лично ухаживал за ним, и он был благодарен за внимание, зная, что тот был одним из лучших и самых одаренных хирургов Легиона. Ряды коек были заполнены почти пятьюдесятью ранеными воинами Астартес. Соломон никогда бы не думал, что когда-нибудь увидит столь много раненых боевых братьев.

Никто не сказал бы ему, сколько его братьев Астартес было на других медицинских палубах.

Это привело его в уныние. Он хотел покинуть это место как можно скорее, но он ещё не обрёл достаточно сил, всё его тело ужасно болело.