Фулгрим

Глаза Сантора остановились на том месте, где они всегда были – на мерцающем серебряном наплечнике Примарха. Металл его оружия и рук мерцал и слегка колебался, как если бы состоял из жидкой ртути, которая втекла в «форму» могущественных рук и каким-то образом осталась там навсегда. Сантор видел невероятные вещи, сделанные этими руками, механизмы и оружие, которые никогда не подводили, всё, что было сделано руками Примарха без потребности молота и наковальни.

- Капитан Балхаан уже на борту, чтобы лично извиниться за его поражение. Он хочет отказаться от командования Феррумом.

- Извиниться?! - воскликнул Примарх.- Что ж, для этого мне нужна его голова.

- С уважением, мой лорд, - сказал Сантор, - Балхаан - опытный капитан, и возможно стоит поступить менее жестко. Вы могли бы просто забрать у него оружие.

- Его оружие? Какая мне от него польза? - проворчал Манус Феррус, заставляя своего адъютанта вздрогнуть.

- Очень небольшая, - согласился Сантор, - хоть, вероятно, и большая, чем если бы Вы просто отрубили ему голову.

Феррус Манус улыбнулся, его гнев исчез так же стремительно, как и появился.

- У тебя есть редкий дар, мой дорогой Сантор. Расплавленное сердце Медузы обжигает мою грудь и иногда оно проявляет себя прежде, чем я могу подумать.

- Я – лишь ваш скромный слуга, - сказал Сантор.

Феррус Манус отмахнулся от оруженосцев и прошёл вперёд, встав перед Сантором. И хотя Сантор был высок для Астартес и был в доспехах, Примарх возвышался над ним, его сияющие серебряные глаза были словно без зрачков. Сантар подавил дрожь, поскольку эти глаза походили на осколки кремня, твердые, безжалостные и острые. Аромат порошка и масла шёл от его тела, и Сантор чувствовал, что его душа открылась перед тем пристальным взглядом, каждая его слабость и недостаток были как на ладони.

Сантор происходил непосредственно с Медузы, черты его лица были словно высечены из камня, его серые глаза были подобны большим штормам, что бушевали в небесах его родного мира. Когда он был принят в Легион, много десятилетий назад, его левая рука была удалена и заменена на бионическую. С тех пор и обе его ноги были заменены, осталась лишь левая рука.

- Ты для меня намного большее, Сантор, - сказал Феррус Манус, положив руки на наплечники своего адъютанта. - Ты - лед, который подавляет огонь во мне, когда тот угрожает сокрушить здравый смысл, данный мне Императором. Очень хорошо, что ты не позволил мне отрубить ему голову. Какое наказание ты предложил бы?

Сантор глубоко вздохнул, когда Феррус Манус отстранился от него и возвратился к оруженосцам, от такого выражение уважения Примархом у него пересохло во рту.

Рассердившись на самого себя, он отбросил свою мгновенную слабость и сказал:

- Капитан Балхаан извлёк ошибки из этого сражения, но я соглашаюсь, что его слабость должна быть наказана. Снятие его с должности капитана Феррума нанесёт удар по моральному состоянию его команды. Если они хотят восстановить их честь, то будут нуждаться в лидерстве Балхаана.

- Итак, что ты предлагаешь? - спросил Феррус.

- Что-нибудь, что покажет, что он обратил на себя ваш гнев, но, в то же время, что Вы милосердны и даёте ему и его команде шанс вернуть ваше доверие.

Феррус Манус кивнул, а оружейники уже приладили его нагрудник к спинной пластине, его серебряные руки размещались по обе стороны от него, они опустили льняные ткани в железные сосуды с душистыми маслами и умащивали ими его руки.

- Тогда я назначу одного из Железных Отцов, чтобы тот присоединился к командованию Феррумом, - сказал Феррус Манус.

- Ему не понравится это, - предупредил Сантора.

- Я не оставляю ему выбора, - сказал Примарх.

АНВИЛЛАРИУМ Железного Кулака напоминал титаническую кузницу. Огромные, свистящие поршни вздымались и падали на входе в приёмные покои, отдаленный лязг молотов отзывался эхом через листовой металл пола. Это было похожее на пещеру место, в

воздухе стоял острый запах масла и раскалённого металла, место, пропитанное промышленностью и машинами.

Сантор наслаждался шансом прибыть в Анвиллариум, ибо здесь планировались великие дела, а неразрывные узы братства ковались именно в этом месте. Быть в таком братстве было честью, о которой мечтали лишь немногие, не говоря уже о том, чтобы осуществить это.

Прошло два месяца после неудачной встречи капитана Балхаана с кораблями Диаспорекса, а 52-ая Экспедиция ни на шаг не приблизилась к уничтожению вражеского флота. Новое предостережение, вызванное поражением Балхаана, означало, что другие суда не были потеряны, но также и то, что решающая битва была практически исключена.