Фронтир Индикона

Три дня шли переговоры с местным вождём Катлианом, где я принимал участие от команды шлюпа. Тлинкиты не освобождали томившихся с момента штурма крепости пленных кадьякцев, не выдавали аманатов-заложников и отказывались сдать свою крепость. Переговоры зашли в тупик, и Баранов на совете офицеров решительно настоял на штурме. Лисянский категорически отказывался передать матросов в помощь, и мне больших трудов стоило уговорить его дать разрешение на участие в деле небольшого отряда из двадцати матросов.

Утром с «Невы» провели бомбардировку крепости из корабельных орудий. К большому сожалению, она не имела большого успеха, поскольку наши ядра почти не пробивали толстый частокол индейской крепости, а сами тлинкиты укрылись в глубоких ямах и подземных ходах, соединявших дома внутри укрепления. Решили атаковать ранним утром двумя колоннами. С севера — десант с «Невы» под моим командованием, а с юга — Баранов и лейтенант Повалишин с казаками, промысловиками, алеутами и четырьмя единорогами.

Сначала штурм не задался. Алеуты сильно шумели и криками своими привлекли внимание тлинкитов. На огонь пушек индейцы ответили сильнейшей стрельбой из ружей и фальконетов. Несмотря на вражеский огонь и отчаянное сопротивление, наши орудия были подтянуты к воротам крепости и начался штурм. Мой замысел был прост, отвлечь внимание тлинкитов штурмом со стороны ворот, а с другой стороны подобраться к стене с пороховой миной. К моему сожалению, промысловики и кадьякцы-алеуты оказались негодными солдатами и не имели никакого понятия о дисциплине. Как только они подступили к воротам, противник усилил стрельбу, кадьякцы обратились в бегство… Ну как так можно?! Тлинкиты, заметив это, немедлено открыли ворота и ринулись в атаку во главе с вождём Катлианом. Этот громадного роста индеец был одет в деревянные доспехи и возвышался над всеми, словно средневековый рыцарь. Голова его закрыта деревянным шлемом в форме клюва ворона, сильно выступающим вперёд. Лицо и доспехи — покрыты боевыми татуировками из крови, а сам он издавал ужасающие выкрики, чем вгонял алеутов в совершеннейший ужас. Учитывая, что индейцев в крепости было не менее восьми сотен, они вчетверо превосходили промысловиков по численности. Алеутов можно не считать, как бойцы они слабы в коленках против тлинкитов. Вылазка индейцев грозила обернуться крупным поражением и резнёй. Чтобы спасти положение, я приказал своему отряду идти на помощь Баранову, который был уже тяжело ранен в руку копьём и тем не менее пытался прекратить паническое бегство своего горе-войска. К тому же, дело усугубилось тем, что тлинкиты отбили запасы пороха для пушек и ружей, а имевшиеся при себе заряды мы истратили. Положение стало отчаянным. Тогда я приказал десяти матросам прикрывать фланги, а с остальными, умевшими орудовать палашами и ранее служившими на военном флоте, ринулся на тлинкитов. Прежде всего нужно было сразить вождя, он имел особо толстые доспехи и пули попросту отскакивали от них. Прежде, чем я схватился с вождём, мне удалось убить двух тлинкитов. Сам Катлиан оказался умелым бойцом и ловко отбивал мои удары окованной медью палицей из китовой кости. Перерубить её мне не удавалось, так же, как и пробить его доспех. Однако, я насколько раз всё же его достал. В ходе боя я не заметил, как врубился в самую гущу врагов и в какой-то момент оказался отрезан от своих матросов. Сильнейшая боль пронзила плечо, и я уже было попрощался с жизнью, как Лисовский, видя наше положение, открыл по тлинкитам ураганный огонь со всех орудий правого борта, чем спас весь наш отряд от неминуемой гибели. Меня успели отбить… Для нашей команды потери были велики — ранены почти все матросы, многие, как и я тяжело, трое убитых. Жаль, не могу показать вам тот шрам, что мне оставил вождь в подарочек. Из-за ранения я после окончания экспедиции был вынужден оставить военную службу… Вот такие дела. Потрепали меня знатно, доктор вырезал семь костяных наконечников стрел из тела.

— Ну это вы, Павел Петрович, дали лиха. Кто же без доспехов на одоспешенных то?

— Да бросьте, Ярослав Александрович! Мне тогда не до этого было. Судьба команды на волоске висела. Не будь нашей отчаянной атаки и сами бы сгинули и Баранов погиб бы, а без него всё это собранное по сусекам войско сразу на части рассыпалось, он то дикарей и промысловиков в ежовых рукавицах держал.

— Так что же было дальше? — с нетерпением спросил Мартин.