Фронт без линии фронта

«Оставляя осенью 1941 года Одессу, русские создали в городе надежное, преисполненное величайшего фанатизма партизанское ядро. Партизаны обосновались в катакомбах… Это была настоящая подземная крепость с расположенными под землей штабами, укрытиями, тыловыми учреждениями всех видов, вплоть до собственной пекарни и типографии, в которой печатались листовки… Партизаны совершали ночные нападения на отдельных солдат и плохо охраняемые военные объекты… Кроме того, велась активная разведывательная работа. Бунтовщики, годами жившие под землей без света и солнца, добровольно обрекали себя на тяжелые физические страдания… Когда русские войска 10 апреля 1944 года вступили в город… из 10 тысяч советских партизан, вышедших навстречу своим войскам, свыше половины были оснащены оружием немецкого и румынского производства»[3].

У страха, как говорится, глаза велики. Но в то же время вся Одесса — на земле и под землей, как и вся временно оккупированная гитлеровскими захватчиками советская земля, воздавала оккупантам полной мерой за совершенные злодеяния.

Зимой 1942 года в боевом чекистском подполье начались, провалы. В ночь на 10 февраля на городской конспиративной квартире были схвачены Молодцов, Яша Гордиенко, Саша Чиков, Межигурская. Через два дня попала в засаду Шестакова, посланная на розыск командира. Аресты продолжались весь февраль и март. Борьба с врагом развернулась в застенках. Чекисты и все бадаевцы, видя несгибаемое мужество своего командира, так же бесстрашно вели себя на допросах, не сдавались под пытками, поддерживали один другого. Юные брали пример со старших.

Для пыток в сигуранце был сооружен электрический стул. Палач-следователь, пойманный впоследствии органами государственной безопасности, признал, что во время допросов бадаевцев он «избивал их резиновым шлангом, кулаками и применял электрический ток». Со спокойствием профессионального палача он описал технологию электропытки…

Велика была сила духа патриотов! Никакими истязаниями врагу не удалось сломить их волю. В последние дни и часы жизни они думали не о себе, а о тех, кто будет жить после них, кто будет бороться с ненавистным врагом. Ожидавший казни Н. И. Милан передал родным белье и в нем носовой платок, на котором кровью было написано: «Нашим… Бойко пре…». Так патриот предупредил оставшихся на воле о подлом предательстве Бойко-Федоровича, который впоследствии был пойман и понес заслуженную кару.

Межигурская за несколько дней до казни писала друзьям по подполью:

«Дорогие товарищи! Нас скоро расстреляют. Не огорчайтесь, мы ко всему готовы и на смерть пойдем с поднятой головой. Передайте моему сыну все, что вы знаете обо мне. 14.6.42».

Предсмертное письмо И. Н. Петренко заканчивается обращением к сыну:

«Вовочка, к тебе папкина просьба, последняя просьба: будь непримирим и безжалостен к тем, кто против Советской власти и партии, — это враги твоего папки, а следовательно, и твои… Будь верным партии, своему народу и Родине…»

Сын оказался достойным отца. В октябре 1944 года младший лейтенант Владимир Петренко пал смертью храбрых в одном из боев с немецко-фашистскими захватчиками.

Патриотическое единоборство с врагом вела на следствии связная командира отряда Галина Павловна Марцышек, попавшая в засаду летом 1942 года. Ее муж И. И. Иванов погиб 18 ноября 1941 года, защищая от жандармов вход в Нерубайские катакомбы. Следователи сигуранцы требовали, чтобы она отреклась от Родины, предала товарищей по подполью. А она, как свидетельствуют найденные в архивах так называемого одесского подцентра румынской разведки (Центр-3 ССИ) протоколы допроса, отвечала палачам: