Фронт без линии фронта

Вооруженные боевые операции бадаевцев сливались с ударами, которые наносили по врагу другие партизанские и подпольные группы, действовавшие в Одессе и в ее окрестностях. Нападения патриотов на солдат и жандармов, ликвидация агентов охранки, пущенные под откос поезда, взрыв военной немецко-румынской комендатуры на улице Энгельса (взрыв был произведен вечером 22 октября 1941 года; под развалинами дома было погребено не менее 150 офицеров и других военных чинов, и в том числе комендант города генерал Глузояну. Об этом акте возмездия сообщалось в сводках Совинформбюро), саботаж на предприятиях, работа подпольных радиостанций, распространение листовок с призывами беспощадно уничтожать фашистских захватчиков — все это не только держало гитлеровцев в постоянном страхе, но и заставляло оттягивать в тыл значительные воинские силы.

В течение семи месяцев 1941—1942 годов (с октября по май) отряд Молодцова, подпольщики Пригородного райкома партии и другие группы патриотов, действовавшие в катакомбах, отвлекали на себя временами до 16 тысяч вражеских войск, в том числе отборные части СС и жандармерии.

В бессильной ярости вражеские контрразведки — гестапо, сигуранца, жандармерия, ССИ — чинили массовые аресты и дикие расправы над советскими людьми. Только в течение двух дней — 23 и 24 октября 1941 года — в Одессе было схвачено и уничтожено до 15 тысяч человек. В ноябре были казнены захваченные охранкой 12 участников разведгруппы Особого отдела НКВД Приморской армии. В Усатове, Нерубайском, на Молдаванке каратели хватали и уничтожали жителей, заподозренных в поддержке партизан. Пушечным огнем сносили дома, прилегающие к катакомбам. Входы в катакомбы забивались и минировались, отравлялась вода в прилегающих колодцах. Особая команда снайперов охотилась за бадаевской радиостанцией, но она была неуловима, разоблачала захватчиков и, подобно набатному колоколу, призывала советских людей на борьбу с врагом. Бадаевцы продолжали действовать, они держали связь с партийным подпольем и по-прежнему широко опирались на помощь населения. Горожане, горняки каменоломен, колхозники снабжали их водой и продуктами, помогали разведке, предупреждали о передвижении карателей. В конце 1941 года оккупанты, понимая, что им не справиться с отважными воинами-разведчиками, в бессильной злобе приняли чудовищное решение — заживо замуровать партизан в катакомбах. На глубине 40—45 метров они забетонировали до 400 выходов. Когда и это не помогло, специальные химические команды, вызванные из Германии, пустили в катакомбы ядовитые газы. Партизаны держались стойко, героически. С помощью местных жителей бадаевцы находили никому не известные выходы из катакомб, умело отражали химические атаки, отводя газы в пустые штольни. Однажды, когда подземный лагерь бадаевцев из-за нехватки продуктов и блокирования попал в исключительно тяжелое положение, а сам руководитель подпольного гарнизона Молодцов был схвачен и подвергся зверским пыткам в фашистском застенке, каратели взорвали ими же забитый вход в катакомбу и втолкнули туда 14-летнего сына партизана Мытникова. Мальчик принес письмо-ультиматум, в котором жандармы предлагали бадаевцам в течение 48 часов «сдаться на милость освободителей». Голодные, измученные партизаны ответили новыми боевыми вылазками.

Оккупантам казалось, что этот маленький гарнизон имеет сотни и тысячи бойцов: так смелы были их действия. Например, в конце 1941 года противник, как это видно из документов сигуранцы, был твердо убежден, что только в Нерубайских катакомбах находится не менее 400 партизан «со значительными складами оружия и большими запасами продовольствия». Вот что писал в 1954 году, то есть спустя 13 лет, о «Второй Одессе» битый гитлеровский генерал Курт Типпельскирх в своей «Истории второй мировой войны»: