Фронт без линии фронта

граница, которая их разделяет, отнюдь не та, что проходит между двумя

государствами. Для интернационалиста Зорге это граница между империализмом и

социализмом. Он пристально следит за развитием Германии, как

империалистического государства.

"Своеобразие германского капитализма заключается не только в том, что

он обуздан другими державами... При стечении благоприятных для него

обстоятельств в смысле мировой политической конъюнктуры германский

империализм может еще пережить период подъема за счет своих

капиталистических соседей", -- так пишет Рихард Зорге в статье 1926 года

"Своеобразный характер возрождающегося германского империализма". Теперь мы

знаем, какую политическую конъюнктуру

он предвидел -- ту, что привела к власти Гитлера, что повлекла за собой

Мюнхен и вторую мировую войну. Многим буржуазным политикам и обывателям

казалось тогда, что Германия вычеркнута из списков мировых

империалистических держав. Только коммунисты боролись против возрождающегося

германского империализма. Зорге изучал литературу о войне. Как и ко всякому

делу, к своей работе публициста и исследователя он относился в высшей

степени добросовестно. Он прочитывал огромное количество книг, заполнял

бесчисленные тетради выписками из статистических справочников, экономических

обзоров, штудировал работы Энгельса о войне и материалы о Версальском мире,

ежедневно прочитывал кипы немецких газет. Каждое положение его статей было

результатом огромного труда и потому представляется особенно весомым. А он

писал в той же статье: "Германия... в большей мере, чем какая-либо другая

страна, склонна проводить политику разжигания и раздувания новых

империалистических конфликтов. Таким образом, германская политика в силу ее

интриганского характера косвенно подстрекает к будущим войнам..." Можно

только удивляться тому, каким даром социального и политического провидения

обладал этот человек. Еще в 1929 году за четыре года до прихода Гитлера к

власти, в статье "Национал-фашизм в Германии" он пишет:

"Если национал-фашизм в течение первого периода своего существования

представлял собой террористическую группу, состоящую из деклассированных

мелкобуржуазных элементов, студенчества, демобилизованного офицерства и

люмпен-пролетариев, то во второй период... базис его составила мелкая

буржуазия... Не может существовать никаких сомнений, что звучащие столь

радикально демагогические агитационные фразы национал-социалистических

опричников тяжелой индустрии должны только прикрывать их подлую цель:

насильственное и кровавое подавление революционного рабочего движения и

установление открытой диктатуры капитала". Опасность войны как угрозы

мировому революционному движению, опасность войны против советских республик

-- оплота революционного пролетариата -- волновала коммуниста Рихарда Зорге.

Будущее для Зорге воплощалось в Советской России, в СССР. "Та роль, которую

СССР теперь играет,-- писал он в 1927 году,-- вызвана тем, что революционные

силы... фактически видят

в СССР единственного союзника... СССР является единственной

антиимпериалистической страной, от которой можно ожидать поддержки".

Много лет спустя, уже находясь в японской тюрьме Сугамо, он повторил,

что для него социализм и мир, Советский Союз и мир -- синонимы. "Главная моя

цель заключалась в том, -- говорил он, -- чтобы защищать социалистическое

государство, чтобы оборонять СССР, отводя от него различного рода

антисоветские политические махинации, а также угрозу военного нападения".

Начиная с 1927 года среди теоретических работ Зорге все чаще

встречаются статьи о политическом и экономическом положении дальневосточных

стран. Написаны они с той же основательностью, точностью и глубоким знанием,

которые всегда отличали работы Зорге, Его внимание к Дальнему Востоку отнюдь

не случайно.

Многие острые противоречия империалистических держав сосредоточились на

Дальнем Востоке, откуда исходила и непосредственная угроза Советскому Союзу.

"В настоящее время должен быть решен вопрос о гегемонии американского,

английского и японского империализма",-- пишет Зорге. И вывод, который он

делает в статье 1927 года, определил, может быть, его судьбу революционера,

его личную судьбу:

"...Как раз на почве взаимоотношений в Азии обострились противоречия

между тремя сильнейшими империалистическими державами, и война должна

неизбежно наступить".

Зорге был марксист и в силу своих убеждений ненавидел войну. К тому же

Рихард Зорге был солдат, не в переносном, а в буквальном смысле этого слова.

Он сам сидел в окопах, он сам стрелял и в него стреляли. Его глушили

разрывами тяжелых снарядов, засыпали землей, травили газами и жгли

огнеметами. Это его друзья умирали рядом, и это он, лично, он, солдат

такого-то полка Рихард Зорге, стонал от боли и терял сознание, когда

санитары тащили его по полю и врачи вытаскивали из него осколки.