Фронт без линии фронта

-- Герр доктор, вы позволите потом собрать небольшой консилиум, чтобы

установить, насколько добросовестно вы выполнили мою просьбу?

Врач побледнел, но руки его не дрогнули, когда он снова вонзил иглу в

грудь Бруно. Иоганну показалось, что колол он в самое сердце.

Бруно с хрипом вздохнул, открыл глаза.

-- Отлично, -- одобрительно заметил врачу Дитрих. Приказал Штейнглицу:

-- Лишних -- вон... -- Но врача попросил: -- Останьтесь. -- Присел на землю,

пощупав предварительно ее ладонью, пожаловался: -- Сыровато. Штейнглиц снял

с себя шинель, сложил и подсунул под зад Дитриху. Тот поблагодарил кивком и,

склонясь к Бруно, сказал с улыбкой:

-- Чье задание и кратко содержание передач? -- Погладил Бруно по

уцелевшей руке. -- Потом доктор вам сделает укол, и вы абсолютно

безболезненно исчезнете. Итак, пожалуйста...

Вайс шагнул к транспортеру, но один из полковников, подкинув на руке

пистолет, приказал шепотом: "Марш!"-- и даже проводил его к дорожной насыпи.

Уже оттуда он крикнул охранникам:

-- Подержите-ка парня в своей компании! Самокатчики в кожаных

комбинезонах спустились за Вайсом, привели на шоссе, усадили в мотоцикл и

застегнули брезентовый фартук, чтобы он не мог в случае чего сразу выскочить

из коляски.

В ночной тиши был хорошо слышен раздраженный голос Дитриха:

-- Какую ногу вы крутите, доктор? Я же вам сказал -- поломанную! Теперь

в другом направлении. Да отдерите вы к черту эту тряпку! Пусть видит...

Пожалуйста, еще укол. Великолепно. Лучше коньяку. А ну, встаньте ему на

лапку. Да не стесняйтесь, доктор! Это тонизирует лучше всяких уколов.

Иоганн весь напрягся, ему чудилось, что все происходит не там, на дне

оврага, а здесь, наверху... И казалось, в самые уши, ломая черепную коробку,

лезет невыносимо отвратительный голос Дитриха. И не было этому конца.

Вдруг все смолкло. Тьму озарил костер, запахло чем-то ужасным. Иоганн

рванулся, и тут же в грудь ему уперся автомат. Он ухватился было за ствол,

но его ударили сзади по голове.

Иоганн очнулся, спросил.

-- Да вы что? -- И объяснил, почему хочет вылезти из коляски. Один из

охранников сказал:

-- Если не можешь терпеть -- валяй в штаны! -- И захохотал. Но сразу,

словно подавился, смолк.

Через некоторое время на шоссе вылезли полковники, Дитрих и Штейнглиц.

Дитрих попрощался:

-- Спокойной ночи, господа! -- и направился к машине.

Самокатчики освободили Вайса.

-- Едем!--приказал Штейнглиц, едва Иоганн сел за руль. Оба офицера

молчали. Тишину нарушил Дитрих -- пожаловался капризно, обиженно:

-- Я же его так логично убеждал... Штейнглиц спросил:

-- Будешь докладывать?

Дитрих отрицательно качнул головой.

-- А если те доложат? Дитрих рассмеялся.

-- Эти армейские тупицы готовы были лизать мне сапоги, когда я

предложил свою версию. Что может быть проще: пьяный солдат угнал машину и

потерпел аварию.

-- Зачем так? -- удивился Штейнглиц.

-- А затем, -- назидательно пояснил Дитрих, -- что полковникам не

избежать следствия, если бы, допустим, советский разведчик дерзко похитил

полевую рацию и передал своим дату начала событий.

-- Ну и черт с ними, пусть отвечают за ротозейство! Ясно -- это

советский разведчик.

-- Да, -- сухо проговорил Дитрих. -- Но у меня нет доказательств. И к

чему они, собственно?

-- Как к чему? -- изумился Штейнглиц. -- Ведь он же все передал!

-- Ну и что ж! Ничего теперь от этого уже не изменится. Армия готова

для удара, и сам фюрер не захочет отложить его ни на минуту.

-- Это так, -- согласился Штейнглиц. -- А если красные ответят

встречным ударом?

-- Не ответят. Мы располагаем особой директивой Сталина. Он приказал

своим войскам в случае боевых действий на границе оттеснить противника за

пределы демаркационной линии и не идти дальше.

-- Ну, а если...

-- Если кому-нибудь станут известны эти твои идиотские рассуждения,--

строго оборвал майора Дитрих,-- знай, что у меня в сейфе будет храниться их

запись.

-- А если я донесу раньше, чем ты?

-- Ничего, друг мой, у тебя не выйдет. -- Голос Дитриха звучал ласково.

-- Почему?

-- Твоя информация мной сейчас уже принята. Но не сегодняшним числом, и

за ее злоумышленную задержку тебя расстреляют.

-- Ловко! Но почему ты придаешь всему этому такое значение?

Дитрих ответил томно:

-- Я дорожу честью третьего отдела "Ц". У нас никогда не было никаких

промахов в работе, у нас и сейчас нет никаких промахов. И не будет.

Штейнглиц воскликнул горячо, искренне:

-- Оскар, можешь быть спокоен: я тебя понял!

-- Как утверждает Винкельман, спокойствие есть качество, более всего

присущее красоте. А мне нравится быть всегда и при всех обстоятельствах

красивым... -- И Дитрих снисходительно потрепал Штейнглица по щеке.

Светало. Небо в той стороне, где была родина Иоганна, постепенно все

больше и больше озарялось восходящим солнцем. Теплый воздух лучился блеском

и чистотой. Через спущенное стекло в машину проникал нежный, томительный

запах трав.

Иоганн автоматически вел машину. Его охватило мертвящее оцепенение. Все