Фронт без линии фронта

годовщину Октября. Первая с начала войны годовщина, которую вместе с Москвой

встречали освобожденные Киев и Минск, Кишинев, Таллин и Рига.

"Свершилось!--писала "Правда". -- Война шагнула за границы Советского Союза

на территорию фашистской Германии". "Вражеская оборона прорвана, на дорогах

таблички "разминировано", -- сообщал военный корреспондент из Восточной

Пруссии. "Спокойно стоят в сумраке осеннего вечера московские дома,

полосками светятся щели в окнах, а за окнами угадывается мирный быт,

озаренный сегодняшним мирным торжеством",-- писал московский публицист.

В праздничных номерах газет публиковался Указ о присвоении званий

Героев Советского Союза группе советских разведчиков. В Указе по праву могла

быть и фамилия Рихарда Зорге.

В час, когда с ротаций сходили свежие газетные листы с сообщением о

предстоящем салюте, в Токио уже было утро. В этот час в камеру смертников

вошел Исидзимо -- начальник токийской тюрьмы Сугамо. Согласно японскому

ритуалу, поклонившись, он спросил у заключенного его имя.

-- Рихард Зорге.

-- Ваш возраст?

-- Сорок девять лет.

Исидзимо объявил узнику, что сегодня смертный приговор будет приведен в

исполнение. Осужденный, знавший японские обычаи, слегка поклонился в ответ.

Хочет ли он что-нибудь добавить? Нет, ему нечего добавить.

Ему нечего было добавить, он сделал все, что мог, даже больше, чем мог!

Судя по тем документам, которые сохранились и были опубликованы

американцами в годы оккупации, Рихард Зорге был казнен в той же камере, где

незадолго до этого оборвалась жизнь Ходзуми Одзаки.

Как свидетельствуют очевидцы, Зорге твердым шагом миновал тюремный двор

и вошел в небольшую камеру. Там не было ни помоста, ни каких-либо ступенек.

Лишь в голый каменный пол вделан люк. Зорге спокойно встал на него, спокойно

позволил накинуть петлю. В 10 часов 20 минут по токийскому времени Зорге не

стало. Он встретил смерть мужественно, как человек, выполнивший свой долг.

...Генерал закрывает папки с донесениями. Они вернутся на полки архива.

Встанут рядом с другими документами, молчаливыми свидетелями мужества других

отважных, словно сольются в общий подвиг. Ну что же, коммунист Рихард Зорге

никогда не претендовал на исключительность.

Зорге похоронили в общей тюремной могиле. Но японским друзьям после

долгих хлопот разрешили предать его тело огню.

В Токио на кладбище Тама над могилой Рихарда Зорге возвышается

гранитный камень. На нем высечены слова: "Здесь покоится тот, кто всю свою

жизнь отдал борьбе за мир".

И мертвый, он продолжает удивлять. Где, когда, в какие времена, в какой

стране на могиле иностранного разведчика высекали такие слова? Где, когда

местом патриотических митингов в защиту мира становилось место, которое,

казалось, должно было напоминать о разведке -- этом крайнем и жестоком

выражении войны? А на могиле Рихарда Зорге такие митинги происходят вот уже

двадцать лет. Где, когда писали об иностранном разведчике так, как пишет о

Зорге японский историк Акира Фудзивара:

"Главные мотивы действий группы Зорге определялись не только сознанием

огромной важности порученной им разведывательной миссии. В международной

обстановке того времени Зорге и его товарищи решали наиболее трудную задачу,

как практически послужить делу борьбы за мир, и с высоким героизмом

отдавались деятельности, которую они рассматривали как самую справедливую с

точки зрения интересов человечества... Их идеология и деятельность,

практически направленные к защите мира, ныне наконец могут быть оценены по

достоинству".

Именно потому, что Зорге был не обычный разведчик, именно потому, что

не с мечом, а с миром он шагнул в наш сегодняшний день, память его дорога

всему прогрессивному человечеству.

В фильме "Кто вы, доктор Зорге?" вопрос о смерти героя остается

открытым. "Мадам и месье! -- вспыхивала реклама перед началом сеансов в

парижских кинотеатрах. -- Оглянитесь: не сидит ли рядом с вами высокий

худощавый мужчина с проницательным взглядом серых глаз?" Картина во многом

следует книге бывшего дипломата -- сотрудника немецкого посольства в Токио,

ныне западногерманского писателя Ганса Отто Мейснера. Повествование ведется

от лица Мейснера, который играет в фильме самого себя. "Зорге

жив?--спрашивает он с экрана. -- А почему бы и нет? Такой переспорит и

судьбу".

"Зорге умер, -- возражает ему публицист Иорге Иессель из ГДР на

страницах журнала "Фрайе Вельт". -- Те, кто его любил, могут оставить

надежды. Те, кто его ненавидел, могут вздохнуть свободно. Но его никто не

забудет -- ни друзья, ни, тем более, враги".

К этому последнему мнению нельзя не присоединиться, как нельзя не

согласиться с тем, что Зорге переспорил судьбу! Мы ничего не знали о Рихарде

Зорге, теперь мы его знаем. Его имя упоминалось в связи с памятными датами;

теперь, отрывая листки календаря, мы не можем не вспоминать о нем.

Праздничные дни Октября будут напоминать нам и о его героической гибели, и о